Сегодня мы поговорим о том, что терапевт далеко не волшебник. Недавно в одной из социальных сетей попался занимательный диалог коллег на эту тему. Началось все с обсуждения цитаты, что искренний интерес к другому человеку – это опора психотерапии, а отчаяние от того, что ты ничем не можешь ему помочь – ее энергетический двигатель. Мнения разделились. Одни терапевты считают, что если клиент пришел за помощью, то тут не место отчаянию и беспомощности терапевта. Клиенту нужно что-то другое. Опора, уверенность и надежность. Другие считают, что процесс человеческих, в том числе и терапевтических отношений, содержит в себе много неопределенности неоднозначности. Как бы сильно мы ни старались, до конца проникнуть в чужой уникальный мири навести там порядок невозможно. Хотя порой этого очень хочется, как в одном интересном мультике про психолога. Главный герой – серьезный, но усталый дяденька в строгом костюме и очках. Он начинает прием с того, что облачается в водолазное снаряжение и отправляется в нелегкое путешествие по мыслям и переживаниям клиента. Забравшись через ухо в голову, он распутывает узелки, откапывает завалы, борется с монстрами. В его руках серые и страшные обитатели внутреннего мира превращаются в сияющих и цветных, а клиенты радостно улыбаются и жмут ему руку.
Мне ближе позиция про неопределенность, невсемогущесть и небезразличие. Но лучше на всякий случай иметь систему внутренних координат, чтобы успевать вовремя ориентироваться. Эти подходы не кажутся мне противоречивыми. Они просто уместны в разных ситуациях и измерениях. Невсемогущесть ведь не предполагает слабости и бессилия.
В Университете у нас был интересный курс, который назывался «Психологический анализ ситуаций». На одном из занятий предполагалась экскурсия в Эрмитаж. Задание было простым – внимательно рассмотреть картину и по тем деталям, которые мы там заметим, рассказать о взаимоотношениях персонажей, а также сделать выводы о психологических особенностях автора полотна. В качестве эксперимента мы тогда выбрали картину Анри Матисса «Разговор». До сих пор помню удивительное ощущение от того, как нелепые, слегка карикатурные цветные мазки обретают смысл. Вот уже за яркими пятнами краски начинают проступать живые чувства и отношения. Сквозь них можно путешествовать. Их можно даже лепить по своему усмотрению. В какой-то момент приходит уверенность, что ты видишь и знаешь больше самих персонажей, а при желании можешь даже менять их мир своими штрихами.
А еще был курс психодиагностики. Заполняешь бесконечную батарею тестов, и всего через пару часов обработки данных получаешь свой психологический портрет, который иллюстрирует все твои сильные и слабые стороны, предсказывает, чего можно от тебя ожидать. Кажется, что обладая всеми этими знаниями, становишься немного волшебником, учишься читать мысли и видеть людей насквозь.
Иногда это и правда помогает. Со временем действительно чуть больше начинаешь понимать про человеческие души. Можешь объяснить, как устроены и взаимосвязаны события и переживания. Это немного похоже на поиск заблудившихся при помощи вертолета. Им не видно дороги, а у специалиста есть возможность оглядеть карту местности с высоты птичьего полета и затем выстроить относительно безопасный маршрут.
К психологу, как и к доктору, часто приходят как к эксперту или шаману. Клиент приходит к специалисту со своей болью и отчаянием, растерянностью и непониманием. Как минимум с ощущением, что то, что есть сейчас, не устраивает. Конечно, ему хочется видеть рядом кого-то уверенного, компетентного и мудрого. Хочется, чтобы нашлись правильные слова, которые успокоят и придадут сил. Порой клиенту не хватает определенных знаний или навыков. Здесь психолог может помочь тем, что растолкует закономерности и сам выступит в роли того, с кем клиент будет учиться выстраивать доверительные и теплые отношения. Из своей практики я помню ощущение, когда чувствуешь себя той, на кого клиент может опереться. Спрашивает он тебя, к примеру, про страх смерти, а эта тема настолько знакома, что можешь предложить с десяток концепций о том, как с этим обходиться. Клиенту становится легче, страх отступает.
Терапевт должен… не люблю это слово… лучше так – терапевту стоит многое изучить о внутреннем мире. Знания эти могут основываться как на научных концепциях, так и на собственном терапевтическом и жизненном опыте. Впрочем, многие не считают психотерапию наукой, считая, что душа слишком сложный предмет, чтобы о ней можно было что-то определенное узнать.
Тем не менее, в терапии всегда наступает момент, когда доходишь до определенной границы и осознаешь, что другой человек – это всегда другой человек. Есть вещи, с которыми ему придется справляться самому. Я называю это «можно пройти вместе, но не вместо». Это трудно – соприсутствовать при чужой боли. Это трудно – принять чье-то нежелание или невозможность меняться и стремление к саморазрушению. Терапевты далеко не всесильны. Часто единственное, что мы можем сделать для клиента – это быть рядом, не отворачиваясь и не сбегая, выдерживать тот поток эмоций, который он на нас выплескивает.
Поначалу, конечно, хочется всех спасти. Помню даже на одном из первых обучающих тренингов я написала, что хочу научиться усмирять чужую боль. Мне до сих пор иногда кажется, что было бы здорово уметь одним лишь словом, одним прикосновением делать так, чтобы человеку стало легче. Похоже на дар, которым обладал главный герой фильма «Зеленая Миля». Но вспомните, чем для него это обернулось.
Терапевтическое бессилие бывает разным. С одной стороны может быть элементом контрпереноса или профессионального выгорания. С этим лучше к супервизору. Но есть и другой вид беспомощности – когда клиент и терапевт вместе ступают на неизведанную территорию. Никто из них не знает пути, и рисунок работы будет похож на робкие шаги по нетронутому снегу.
Терапевтические отношения, как и любые отношения, предполагают движение навстречу друг другу. Беспомощность заключается в том, что я могу делать шаги только со своей стороны. Но ведь это не гарантирует встречи. Беспомощность – это осознание своих ограничений, и чем лучше терапевт будет их знать, тем легче ему будет заметить и принять ограничения своих клиентов. Беспомощность может быть полезным сигналом, свидетельствующим о том, что данной теме еще не пришло время в терапии. Каждая тема, каждая клиентская боль - она почти как ребенок. Она ведь должна созреть.
Один из любимых вопросов к психологам «Что мне с этим делать?». У меня часто нет на него ответа. Я помню, как истории некоторых клиентов ставили меня в тупик. Во мне откликалось то ощущение боли и безысходности, в котором они находились. Оказываясь в этом пространстве, все, что я могла – это дать им почувствовать, что они здесь не одиноки. Я помню свои клиентские сессии, когда внутри творилось нечто настолько невообразимое, что само присутствие при этом другого человека было выдержать очень трудно.
Мне близок экзистенциальный подход. Я многое воспринимаю через призму «данностей». Беспомощность – одна из них. Терапия – это во многом попытка найти баланс между небезразличием и невсемогуществом. Это готовность пройти свои несколько шагов и принятие невозможности пройти их за другого. Иметь дело с человеческими чувствами – это попытка совладать со стихией. Бесполезно бороться и навязывать свои законы. Стихия все равно сильнее. Глупо сдаваться, ведь тогда рискуешь захлебнуться. Все, что ты можешь – это стараться постичь ее законы и осторожно двигаться в унисон, не ослабляя внимательного присутствия. Поймать ветер, но не управлять им. А вообще неплохо звучит одна известная мудрость: «Господи, дай мне си л изменить то, что я могу изменить, дай мне терпения принять то, что мне неподвластно, а главное мудрости отличить одно от другого». На сегодня все. До новых встреч.
