Чтобы правильно оценивать возможности и границы гуманистической психологии, надо хорошо представлять породившую ее конкретную социо-культурную обстановку. Едва ли правильно утверждать, что гуманистическая психология пришла на смену бихевиористскому подходу к личности — хотя бы потому, что бихевиоризм (как, кстати, и психоанализ) с приходом гуманистической психологии никуда не исчез и продолжает пользоваться заслуженной популярностью среди психологов-практиков: ровно потому, что, если пользоваться им разумно, он работает, и работает эффективно.

Более того, читая работы Карла Роджерса, как лидера гуманистической психологии, анализируя его взгляды на фундаментальную природу человека, видно, что подходу Роджерса противостоит — не бихевиоризм.

Действительно,

"С течением лет я далеко ушел от своих первоначальных представлений, состоящих в том, что человек по существу порочен. Представляемая мною точка зрения очевидно предполагает, что фундаментальная природа человека, когда он действует свободно, конструктивна и заслуживает доверия". (К. Роджерс)

В воззрениях бихевиоризма нет представлений о природной порочности человека или о том, что он не заслуживает доверия. Там нет этого просто потому, что для бихевиоризма вообще нет представлений о свободе человека, о его выборе, а без этих исходных понятий не может быть квалификации действий кого-либо как добрых или порочных.

Компьютер не добрый и не порочный — это просто очень сложная машина.

Для бихевиоризма человек — это биокомпьютер, и характеристики «добрый» или «порочный» имеют смысл лишь как внешние оценки вложенных в этот компьютер внешних для него программ.

Если хотите на компьютерном языке, в ПЗУ (в сердце) этого компьютера собственных этических программ не зашито: ни хороших, ни плохих. Компьютер не старается и не ленится, не любит и не протестует — он или работает, или нет.

Бихевиоризм и гуманистическая психология лежат как бы в разных плоскостях, и прямого спора между ними нет.

Корни гуманистического подхода

Корни гуманистического подхода в целом и гуманистической психологии в частности лежат в общекультурной обстановке пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого века, в столкновении волн жестко-консервативного подхода и подхода романтически-либерального. С одной стороны, это усталость от железа прошедшей второй мировой войны, протест против засилья бюрократизма, с другой — энтузиазм от победы над тоталитаризмом и утопические надежды на возможность новой жизни.

Гуманистическая психология — это реакция на распространенный в культуре тех десятилетий подход, который образно можно было бы назвать и «административно-карательным», и «нормативно-оценочным», и «авторитарным». Можно использовать и более далекие ассоциации, противопоставляющие мужской (волевой и требовательный) подход с подходом женским, более принимающим, эмоциональным и любящим. Так вот, на языке таких образов те года были доминированием жесткого мужского подхода.

Это скорее настроение, чем осознанная философия, скорее мировоззренческая концепция, чем конкретная инструкция, но этот авторитарный идеологический конструкт формировал сознание бизнесменов и родителей, руководителей и социальных работников, учителей, педагогов и медиков. Используя метафору, суть его можно было бы выразить, наверное, так: есть нормы (административные, культурные, учебные или медицинские), которые обязательны к исполнению, и есть к сожалению живые и неправильные люди, которые в эти нормы регулярно не укладываются. Соответственно, к этим неправильным людям должны быть приняты меры, чтобы они этим нормам следовать стали.

Этот общий идеологический конструкт имел множество самых разных конкретных проявлений. В частности, в теории управления доминирующим являлся подход, согласно которому человек изначально ленив и задача руководителя — заставлять его работать. В семье детей воспитывают по Фигнеровой, то есть детей кормят строго по расписанию, не берут на руки, запрещают соску и нельзя качать детскую кровать, для чего специально требуют снимать колесики с ножек кроватки. В медицине существует один главный подход: осмотр симптоматики — снятие показаний с допрашиваемого (простите, с пациента) — вынесение диагноза — предписание непременных лечебных процедур, и никаких разговоров про жизнь. Обязательная для пациентов с физическими недугами, эта метода напрямую переносится на пациентов с проблемами душевными.

Ошибкой было бы думать, что этот административно-авторитарный подход был неэффективным и исчерпал себя. Нет, тогда проблема заключалась только в том, что ему не было альтернативы: противоположный ему гуманистический подход не понимался и был, по сути, предметом гонения.

Сам Карл Роджерс пишет об этом так: «В различных местах в разное время мои идеи вызывали чувства гнева, презрения, критику у психологов, консультантов и педагогов» и «В глазах некоторых людей я был обманщиком, человеком, занимающимся медициной без лицензии, автором поверхностной и вредной психотерапии, ищущим славы мистиком и т.д.».

Волна гуманистического подхода

Однако, как мы уже упоминали, в пятидесятых-шестидесятых годах социально-культурная ситуация изменилась, в обществе стала подниматься очень живая и свежая волна, участники которого разделяли общегуманистическую веру в способность человека к целенаправленному, позитивному росту.

В теории управления популярной становится подход, где главный упор делается на создание мотивации и воодушевление работников. Руководителей стали учить, что их обязанность — раскрыть человеческий потенциал, помочь людям осознать и развить в себе уже заложенную в них готовность работать наилучшим образом, сочетая свои личные задачи и цели организации.

В семье детей начинают воспитывать по Споку, ребенок освобождается от пеленок, получает соску, живет на руках у матери, кормят его по первому требовательному крику, и вместо железного обруча дисциплины ребенок окружается солнцем любви и океаном свободы.

В медицине все чаще вспоминают о том, что лечить нужно не болезнь, а больного, что человек — существо целостное, и врачи начинают внимательнее относиться к психическим факторам возникновения болезненных синдромов.

В психологии формируется «Движение за реализацию человеческих возможностей», у истоков которого стоят Эсаленский институт в Калифорнии и Национальные учебные лаборатории в Майне. Карл Роджерс, как один из основоположников гуманистической психологии (точнее, ее психотерапевтического крыла) формулирует свои принципы клиентоцентрированного подхода:

«Фундаментальная природа человека, когда он действует свободно, конструктивна и заслуживает доверия».

«С течением лет я далеко ушел от своих первоначальных представлений, состоящих в том, что человек по существу порочен; что профессионально с ним надо обходиться как с объектом; что помощь основана на техническом мастерстве; что профессионал может советовать, манипулировать, формировать человека ради достижения желаемого результата».

«Основной направляющей силой в терапевтическом взаимодействии должен быть клиент, а не терапевт».

Клиент перестал быть маленьким объектом перед большим и важным психотерапевтом, он оказался главным действующим лицом, а задача психотерапевта переместилась в создание условий, чтобы клиент сам смог разобраться со своими проблемами и решить их для себя наилучшим образом. Как правило, для этого от психотерапевта требуется безусловное принятие клиента, выражающееся, в частности, в эмпатическом слушании и эмоциональной поддержке. Никакого давления, никаких предписаний — только тепло и понимание.

Гуманистический подход как материнская модель любви

Если воспользоваться распространенным в современной психологии представлением о различии моделей отцовской и материнской любви, то очевидно, что в данном случае мы имеем скорее модель любви материнской. «Я люблю тебя любого!» — говорит мать, и ребенок понимает, что его любят. «Ты будешь моим сыном, если…» — предъявляет требования отец, и ребенок понимает, что сыном не рождаются, сыном — становятся… Без материнского, безусловно принимающего отношения ребенок вырастает холодным и жестким, без отцовского требовательного отношения ребенок плохо умеет напрягать себя и преодолевать трудности, не знает, что такое дисциплина и не умеет достигать цели.

Естественно, гармоничное воспитание ребенка предполагает взаимодополнение этих двух подходов. Но то, что уже осознано в деле воспитания детей, в практике работы со взрослыми людьми осталось больной проблемой. Можно утверждать, что по крайней мере в психологии ситуация, в которой пробивал свой подход Карл Роджерс, перевернулась с точностью до наоборот: теперь уже гуманистический подход диктует свои нормы как единственно правильные, а все, что ему прямо не соответствует, отвергается. В результате с огромным трудом пробивает себе дорогу провокативная психотерапия Франка Фарелли, с подозрением встречается бодрая и требовательная Синтон-программа.

Наш тезис и состоит в том, что прошло время конфронтации между этими двумя полюсами, настало время синтезировать лучшее из этих двух подходов, если хотите — создать в психологии гармоничный союз мужского и женского начала. Задача этой статьи — показать подробнее и различие, и взаимодополнение этих подходов.

Карл Роджерс как психолог и садовод

«Если я удерживаюсь от того, чтобы приставать к людям, они сами заботятся о себе. Если я удерживаюсь от того, чтобы приказывать людям, они сами ведут себя правильно. Если я удерживаюсь от проповедывания людям, они сами улучшают себя. Если я ничего не навязываю людям, они становятся собой». Карл Роджерс цитирует Лао Цзы.

Размышляя о людях и поясняя суть своей работы, Карл Роджерс нередко использовал в качестве метафоры пример сада, себя представляя как садовника. Нам представляется эта метафора вполне адекватной и удобной, и мы хотели бы остановиться на ней подробнее.

По факту, Роджерс любил возделывать свой сад, и часто сравнивал свое преподавание в университете с работой в саду.

Я занимаюсь садоводством. Если утром у меня нет на это времени, я чувствую себя обездоленным. Мой сад ставит передо мной тот же, всегда интересовавший меня вопрос: каковы наилучшие условия роста? Однако в саду фрустрации более непосредственны, и результаты — успехи или неудачи — проявляются скорее .

Как растение стремится быть здоровым растением, как семя содержит в себе стремление стать деревом, так и человек движим побуждением становиться целостным, полным, самоактуализирующимся человеком, — говорит нам садовник Карл Роджерс.

И если к психотерапевту за помощью приходит уродливо скрюченный человек, едва ли разумно настоятельно бить его по хребту, пока он то ли сломается, то ли разогнется. Не торопит&#