Психологическая практика предполагает, в том числе, воспитание способности быть открытым своим эмоциям и понимать презентируемый ими смысл, поскольку без такой способности, наверное, невозможно обретение переживания собственной цельности и полноты.
Сегодня я хотела бы взять для истолкования зависть. Пожалуй, во всей эмоциональной палитре, немного еще найдется эмоций, к которым так прочно прикреплены моральные оценки нежелательности: завидовать не хорошо, постыдно и не достойно. Даже злиться разрешено в большей мере, нежели завидовать. И попытки разделить «белую» и «черную» зависть, на самом деле, пытаются «обелить» зависть и выдать ее за что-то другое — радость, например, а меня самого — показать как заинтересованного и дружелюбного. Но как ни ряди зависть в чужие одежды, все равно она остается завистью, а у человека, ее испытывающего, остается осадок от оценки себя как «нехорошего», «эгоистичного» и «не умеющего радоваться успехам другого человека».
Давайте оставим в стороне мораль и этику, поскольку они призваны регулировать поведение человека, но никак не выступать цензурой эмоций (иначе получается даже не оруэлловское «мыслепреступление», а еще круче - «чувствопреступление»), и попробуем понять смысл зависти через погружение, вчувствование в нее.
Когда я испытываю зависть, то положение другого человека видится мне лучшим, нежели у меня, и я чувствую одновременно привлекательность этого желаемого, и, вместе с тем, сожаление, досаду и злость, перетекающую с меня на другого человека. И чем больше разрыв между тем, что у меня есть, и тем желаемым, что являет мне собою другой человек, тем «чернее» моя зависть. Правда, на интенсивность «черноты» оказывает влияние еще и то, насколько «достойным» этого счастья я полагаю данного человека: мера недостойности прямо пропорциональна мере черноты. Итак, самый первый смысл, который мы открываем при первом приближении, это указание на то, что желаемо для нас, но что отдалено и в настоящий момент недоступно. Это вроде бы очевидно. (Хотя не всегда. Бывает и так, что ты впервые знакомишься со своим желанием только через призму зависти, а до этого момента желание как бы скрыто от тебя.) Пойдем дальше. Если мы будем дальше слушать свою зависть, то мы услышим те собственные ограничения, которые как раз и отдаляют нас от желаемого. Например, он (она) умнее, красивее, богаче и т. д. Выявление таких ограничений может стать отправной точкой в понимании себя: почему я придаю такое значение уму, красоте, богатству и пр., какой смысл меня стоит за этими качествами, какой способ жизни (практика себя) оказывается «завязан» на этих качествах и каково это для меня, для моей жизни? Но на этом истолкование зависти еще не закончено, как не закончится на таком анализе переживание зависти. Поэтому пойдем дальше. В этой эмоции два участника, два полюса — я и другой человек. Переместимся теперь на полюс другого человека. Что делает зависть с ним? Она как бы пытается дискредитировать его, принизить его вес, роль, значение. Вспомним о постулате того, что эмоции не могут обманывать, и подумаем, а может быть такая дискредитация не случайна? Может быть, зависть пытается сбросить с пьедестала того, кого мы сами в своем восприятии туда посадили, наделив его теми важными качествами, в коих себе отказываем? Тогда получается, что зависть выступает против идеализации других в сочетании с принижением самих себя, и призывает нас более реалистично смотреть на мир, других и самое главное — себя? И получается, что зависть позволяет нам обнаружить идеальный образ себя, пусть и спроецированный на другого, понять то, насколько я актуальный далек от желаемого образа, и то, что сдерживает меня в моем движении к себе желаемому, а может быть, еще и обнаружить смысл такого сдерживания. Такой смысл зависти мне представляется продуктивным, поскольку он не несет в себе парализующей оценки, а побуждает меня посмотреть на себя и на то, что я делаю с самим собой и своей жизнью, в другом, понимающем способе, который открывает передо мной новые возможности творчества себя и своей жизни.
