Мне кажется, что одно из самых страшных переживаний в жизни, это знание и ощущение того, что ты не нужен самым близким своим людям — родителям. Мать и отец это те, кто, по-хорошему, любят нас вопреки всему, это те, кому мы нужны на самом деле! Они помогают нам узнать мир, узнать себя, помогают в формировании базового доверия к миру, поддерживают в трудные минуты, радуются вместе с нами...

Как тяжело осознавать, когда таких людей не просто нет, а их и никогда не было...

Ребята постнтернатники — это особая категория и выборка для работы. Звучит данная фраза немного бездушно, но вкратце описывает их. Это молодые люди и девушки, которые рано столкнулись с безразличием и болью окружающего мира, быстро повзрослели, не хотя того сами, не успев еще окончательно соориентироватся в большом мире...

Большинство из них безумно одиноки, не умеют строить отношения и простраивать контакты с другими людьми. При этом у них есть две крайности в поведении с людьми — либо они постоянно находятся с кем-то, выбирая себе главный объект, который пытаются «поглатить», либо отстраняются ото всех, никого не подпуская близко.

Что одна форма поведения, что другая сами по себе не гибки и дезадаптивны.

В моей профессиональной практике однажды я встретилась с девушкой, вышедшей из дома интернета. Это была взрослая за 20 лет девушка... девочка со строгим лицом и глазами, но немного детским поведением.

Ее история впечатлила меня (это еще мало сказано). Болью отозвалась она во мне.

Иногда мы с моими коллегами в целях профилактики выгорания обсуждаем наши состояния и поддерживаем друг друга. В ходе данных бесед я выявила, что меня так сильно трогает не только в истории данной девушки, но и в истории других моих клиентов. В моей профессии меня трогает и «задевает» то, что я встречаюсь не только с чем-то прекрасным и уникальным в личности другого человека — не похожего на меня, но также и встречаюсь с тем опытом, который очень трагичен для меня, который вызывает во мне протест, так как я не могу понять — почему это происходит в мире... Как-будто я вижу нутро этого мира, самую темную сторону ее... Это больно, чуждо и страшно видеть то, к чему ты не то, что не привык, а то что ты в принципе отрицаешь в мире в силу своей картины мира … Как то, что ребенок может быть не просто не нужен, а выкинут, что родитель «имеет право» обижать своего ребенка, совершая насилие и т.д.

В процессе знакомства и работы с данной девушкой я выяснила, что от нее новорожденного 2-х дневного ребенка родители отказались — мать и отец — без объяснения причины. После чего она кочевала из дома малютки в интернат. Данная клиентка была с особенностями психического развития (обучалась в коррекционных интернатах) поэтому об удочерении речи не могло и быть, так как не все стремятся встретиться с еще большими сложностями при удочерении.

Слова поддержки и обратные связи о чувствах боли, страха, горечи — она слышала, но не принимала. Она не доверяла никому — не просила помощи, поддержки (даже наша работа изначально была частью обязательной программы реабилитации)...

Как страшно с таким человеком делиться обратной связью о том, что твое детство было счастливым, о том, что тебя любили, холили и лелеяли, что мне страшно от того, что так произошло с ней... Я отлавливала, что ощущала вину, что не знала боли отвержения...

Долгое время, многие часы работы были посвящены дифференциации чувств, выражению ретрофлексированной и сублимированной энергии, направленной в адрес родителей, предложение нового опыта адекватных, гармоничных и диалогических отношений со мной, сколько тепла и любви было передано ей от меня... Но это только слова, это только техники работы, неодушевленные и холодные, которые не могут передать ту мою большую цель, которую я преследовала... Моей основной целью, такой человеческой и простой, было показать — бывает и по-другому — могут любить и лелеять, могут любить и поддерживать — что такое возможно... Каждый раз между строк я говорила ей о том, что она интересна мне — что я уважаю ее как личность, как женщину... Но это было очень тяжело — со мной подвижки были (она доверяла мне и я была единственным человеком, с которым она могла говорить о себе), а с другими нет — слишком враждебным ей казался окружающий мир... И тут нет ничего удивительного — как можно верить остальным, когда предают самые близкие, те кто «обязаны» тебя любить...

Самое удивительное произошло спустя год нашей работы, когда она боялась сообщить о том, что хотела узнать - а кто именно ее родители. Данная информация скрыта и не передается третьим лицам, детям, от которых отказались, стараются ее не давать во избежании разнообразных конфликтов... Она смущалась заговорить об этом, понимая то, что по-хорошему не должна их искать, пытаться увидеть и так далее... Тогда в ее глазах я увидела того маленького ребенка, который стоял в стенах государственного учреждения и ждал, что его придут и заберут... Но так и не забрали... Мы разбирали ситуацию того, а зачем она хочет узнать об этом — в чем потребность узнать их? Ей было важно увидеть их — просто увидеть... И подтвердить свое мнение относительно того, что по-другому, когда они ее бросили, и быть не могло — они оставили ее из-за неразрешимых обстоятельств...

Другой версии она не принимала... Несмотря на жестокость мира, унижение от людей, она хотела верить, что самые близкие и одновременно самые далекие и незнакомые люди — оставили ее, чтобы спасти... Сделали это ради нее...

Мне хотелось также верить в это... Мне хотелось надеяться на то, что так и есть... Ведь, возможно, это та «правда», которая помогает не сойти с ума, а все-таки двигаться дальше, идти и верить, что бывает и лучше.