Первая сессия:
- Хочу, чтобы вы направили меня, как мне жить дальше. Жизнь не сложилась, муж тянет на дно. Приходится даже работать дворником… (An долго оправдывается, что сейчас в дворниках и профессора попадаются. Старается выглядеть на уровне, упоминает о богатом (влиятельном) брате. Говорит претенциозно, с истерическими нотками, слегка манерничая, играя в «важную даму». Периодически «зависает», объясняя это действием лекарств. Говорит долго и громко, используя меня как публику в выступлении.
Вся речь построена на том, что всё это сделал с ней кто-то, или что-то: «Я не осознавала, не понимала. Что-то во мне делает это…» С радостью согласилась называть этого кого-то, который испортил ей жизнь, человечком, внутри неё, который во всём виноват. Не сопротивляясь, обрадовалась возможности свалить всё на него.
Когда я сказала, что работать буду только с ней самой, и если она хочет работать ей придется расстаться с этим человечком, хотя бы на время сессий, она нашла тут же другого «козла отпущения», сказав, что её голова, совсем не хочет работать, из-за лекарств, которыми её тут лечат, поэтому она не понимает о чём я. Переждав мое молчание, «всё поняла» и сказала, что согласна…попробовать работать сама…
Вторая сессия: Начала сессию, возбужденно и как всегда картинно, рассказывая о том, что врачи не заботятся о её здоровье, и не назначают ей обследования, которые по её мнению, ей необходимы. Демонстративно подчеркивая свою обиду на врачей санатория, от которых она не может добиться должного внимания. Моё предложение сходить самой к лечащему врачу и с ним обсудить это, удачно прошло мимо. Пришлось «встать на её сторону»: «Как могут врачи не думать о вашем здоровье, ежесекундно?! Это возмутительно! Понятно, что у них свои проблемы, семьи и свои болячки в конце концов, но прежде, они обязаны решить все ваши проблемы, я бы на вашем месте, так им и сказала!». Она удивленно замолчала (и надолго), а потом вдруг рассмеялась… «Вы хотите сказать, что мое здоровье – это моя проблема?».
Так мы перешли к обсуждению ответственности An за её жизнь, и то, что в ней происходит. Она рассказывала о том, что её волнует, и сначала я подчеркивала эпизоды, когда она «свешивает» ответственность на других, а потом, она стала «узнавать» эти эпизоды сама.
В конце сессии An уже осознанно согласилась сама нести ответственность за 60 минут жизни во время сессии. Потом даже сказала, что в будущем должна отвечать за жизнь сама, но в речи, опять периодически «соскальзывала» на долженствование мира перед ней.
Третья сессия: Начала сессию словами: «Вы должны сказать мне, правильно я поступила или нет! А то я переживаю». (теперь уже я должна…) Когда показываю это An, та на мгновение удивленно замирает, потом соглашается, и начинает искать других, должных в истории, которая с ней произошла в санатории. (На этот раз «должен был» какой-то доцент, которому «повезло» лечится с ней в одно время.) Я снова отмечаю её потребность обвинить кого-то в своих неудачах. Она думает, соглашается, опять начинаем поиск того, как она это делает и зачем. (Хотя я уже понимаю, что мы можем ходить по этому кругу бесконечно. Работы много, а времени у нас очень мало, чтобы получить хоть какой-то результат. An как будто начинает понимать, но понимать мало, надо делать, а с этим как раз проблемы.)
Решаем, что до следующей встречи, она будет отмечать все моменты, когда необходимо принятие решения, и чувства, возникающие в связи с этим, пусть даже это будет такая мелочь как выбрать в столовой рыбу или мясо. Я прошу её всё записывать, чтобы мы смогли потом над этим поработать. (И глубоко сомневаюсь, что она будет это делать)
Четвертая сессия: Я приятно удивлена, потому, что An не только выполнила наш договор - она исписала почти всю тоненькую тетрадку. И в работе над этой тетрадкой она впервые искренно удивилась: «Поразительно! У меня всегда найдется повод обвинить кого-то в чём-то, но мне абсолютно не в чем обвинить себя. Как будто меня и нет!…»
Я отметила, что это как раз неудивительно. Ведь её жизнь, всегда должны были проживать другие, а её самой, действительно, не было, ведь она ничего не решала и ни за что не отвечала…
После этого её настроение поменялось, она стала чаще впадать в задумчивость, (что, кстати, шло ей гораздо больше ее театральности). An стала обсуждать своё будущее, но уже с той точки зрения, что решать каким оно будет, придется ей самой. (Хотелось бы, конечно, сказать, что произошел необратимый процесс, но, к сожалению, прежняя, обвиняющая An периодически объявлялась в разговоре, да и новую, понимающую перспектива всё взвалить на себя и тащить этот груз ответственности самой, вдохновляла не очень. Это было заметно. Но и обвинять её в этом нельзя, кто из нас не без этого греха? А ждать, что за столь короткое время человек, не только изменит отношение к жизни, но и вырастит в себе силу, поддерживающую это изменение, конечно, нереально. Это всегда процесс длительный, главное, что он хотя бы начался…
Пятая сессия: Оказалась последней. Жаль, потому что каждый раз, когда работа заканчивается не сама, а под влиянием каких-то объективных причин, несмотря на веру в то, что клиент сам дойдет до тех рубежей, которые мы только наметили в работе, и осуществит всё то лучшее, что есть в нём, вместе с этой верой появляется и страх, что мы не доделали совсем чуть-чуть, но это чуть-чуть может всё испортить.
Наш итоговый час прошел незаметно, потому, что, как ни малы были изменения, которых мы добились, а общаться с An стало приятней и интересней. Она даже переключилась со своей персоны, и поинтересовалась мной, но уже не как психологом, который должен ей помочь, а как живым человеком. И было приятно видеть перед собой другого (нового) человека, который пусть и только начал свой путь к лучшему.
