Нередко в процессе психологического консультирования, особенно на первичных встречах или в начале последующих сессий, психолог и клиент встречаются с трудностью вступления в терапевтический контакт. Например, феноменологически у клиента это может проявляться в том, что он не смотрит на терапевта (психолога), «бегает» глазами по кабинету, перебирает что-то в руках, держит паузу.

Когда клиент вербально включается в процесс – это еще не означает установление контакта с терапевтом. К примеру, он может начать с отстраненных рассуждений о сегодняшней погоде, политической обстановке, формального восстановления последних событий своей жизни и т.д., тем самым избегая ситуации клиент-терапевтической встречи. Такой механизм избегания принято обозначать, как дефлексию, т.е. перевод энергии со значимой проблемы на менее эмоционально заряженные аспекты.

Еще один из клиентских способов вступления в терапевтический процесс можно обозначить как проявление интереса к фигуре терапевта. Многие клиенты замечают в начале встречи, что им важно расспросить своего терапевта, как у него дела, здоровье и пр. Тогда перед консультантом встает вопрос: как, сохраняя свою профессиональную роль, установить безопасную для клиента атмосферу, и выделить фигуру (значимую клиентскую потребность), не игнорируя описанные выше его способы вступления в контакт с терапевтом.

В гештальт-терапии преконтактом обозначается фаза взаимодействия «Я» и внешнего мира, когда  еще не сформировалась четкая граница между «мое» - «не мое», когда собственные ощущения еще расплывчаты и отсутствует сформированная потребность от взаимодействия с окружающей средой. Встреча «Я» и «не Я» в рамках психологического консультирования (психотерапии) каждый раз, как для клиента, так и для терапевта является ситуацией новизны, а значит наполненной в той или иной степени тревогой: ни клиент, ни терапевт еще не знают, к каким осознаваниям приведет их контакт.

Для начала стоит прояснить природу способа, с помощью которого клиент вступает в преконтакт. Вероятнее всего, что для него сама ситуация консультирования является ситуацией, вызывающей тревогу: необходимость сформулировать запрос на консультацию, адаптация к обстановке терапевтического кабинета, сфокусированность на его личности. Если у клиента отмечаются феномены повышенной тревоги, напряжения, полезно обозначить это состояние, терапевту необходимо самому стать открытым опыту взаимодействия с клиентом. Озвучивание клиентом своего беспокойства способствует снятию напряжения.

Пример.

    Клиентка. (Проскочив в кабинет, девушка садится на край стула, держит ровно спину, не опираясь на стул, перебирает ручки на сумке, которую оставляет на коленях, не смотрит на терапевта, взгляд переводит с сумки на окно).

   Терапевт: "Вы, кажется, напряжены: на меня не смотрите, в руках беспокойство, не опираетесь на спину. Похоже, Вам как-то дискомфортно быть сейчас здесь?"

    Кл.: «Я не могу почувствовать себя сразу. Кажется, я сижу в позе правильной ученицы, хотя и правда волнуюсь». (Опускает плечи, облокачивается на спинку стула).

    Т.: «Вы опустили плечи, сделали выдох, что теперь с вашим волнением?»

    Кл.: «Я разрешила себе расслабиться, когда волнуешься, не обязательно держать себя в руках» (Расслабляет руки, обозначает запрос).

В данном примере ретрофлексированная тревога (сдержанное внутри чувство, которое предназначено для внешней среды) и не возможность определить потребность своего актуального состояния, что обозначается как механизм слияние (отвержение своих потребностей и интересов) прерывает возможность контакта с окружающей средой. Остановленная экспрессия тревожности в преконтакте будет оказывать фоном влияние на фигуру консультативной сессии. Когда она размещается в клиент-терапевтических отношениях,  обретает словесную оболочку, происходит телесная ее проработка, то тревога становится объектом, который может "увидеть" как клиент, так и консультант. Происходит значительное уменьшение дезорганизующей силы тревожности.

Уделяя внимание феноменам, которые привносит клиент в начале сессии, мы можем выйти и на другие привычные защиты, которые он использует во взаимодействии, что может стать важной фигурой в работе с данным клиентом.

Пример.

   Кл.: (после небольшой паузы в начале сессии) «Здравствуйте. А как ваши дела?»

   Т.: «Я готова делиться собой, но хочу прояснить, а что для вас значит интерес к тому, как у меня дела?»

   Кл.: «Просто я чувствую себя эгоисткой, что все время и внимание отводится мне, я к такому не привыкла. Мне всегда родители говорили, что нужно быть вежливой и в первую очередь интересоваться другими. И мне кажется, что вам может быть неприятно, что все время уделяется мне».

  Т.:  «Похоже, что вам хотелось бы, чтобы я первой проявляла к вам интерес, не выжидая пока вы начнете обозначать запрос. Но чувство вины, под действием внутреннего правила, останавливает вас заявить об этом?»

  Кл.: «Да, я, правда, хочу быть интересной другим, чтобы мной интересовались».

В представленном практическом случае клиентка демонстрирует интроецированный способ выражения себя (отождествляя себя с правилами значимых других, а именно родителей) в контакте с терапевтом. При этом она размещает часть своих чувств в терапевте (проецирует собственную агрессию, прерывая потребность «быть замеченной окружающим миром»).

Выводы: Поддерживая феномены (вербальные, телесные) клиента в преконтакте, будучи внимательным к его способам вступления в отношения с терапевтом, уже в начале сессии можно выявить важные особенности его интрапсихических процессов. Изменения, необходимые для решения психологических трудностей происходят только в отношениях клиента с терапевтом, а не «внутри» клиента, т. к. характер данного типа контакта отражает особенности отношений клиента с другими людьми. Поэтому столь важно уделять внимание механизмам, прерывающим клиент-терапевтический контакт на всех фазах консультационной сессии.