Краткаяхарактеристикаюнгианских представлений, имеющихотношениек песочной терапии
Руководитель секции песочной психотерапии
Ассоциации психотерапевтов
и психоаналитиков Украины
Владислав Газолишин
Все, что находится в бессознательном,
стремится проявиться вовне, и личность также
в своем развитии стремится перейти из бессознательного
состояния к целостному переживанию самой себя
Карл Густав Юнг. Воспоминания, сновидения, размышления
Перевод: В. Поликарпов, Мн.: ООО "Харвест", 2003
На заре своей профессиональной деятельности, работая с больными шизофренией и глубоко изучая при этом мифологию, Юнг предположил существование "мифопорождающего уровня психики, общего для всех людей". Собственные детские и юношеские сновидения показали ему существование коллективного бессознательного, отражающегося в мифологических, а не научных представлениях. Юнг делал различия между тремя уровнями психической жизни: сознанием (1), личным бессознательным (2) и коллективным бессознательным (3). Личное бессознательное состоит, в первую очередь, из всего того материала, который стал, не осознаваем либо утратил свою яркость и был забыт, либо потому что был вытеснен и, во вторую очередь, из тех впечатлений, которые никогда не были достаточно яркими для того, чтобы достичь сознания, но все же являющихся содержанием психики. Коллективное бессознательное, отражая опыт предков и различные возможности, не имеет индивидуального характера и является общим для всех людей, а возможно, и для всех животных, подлинной основой индивидуальной психики. Данные представления Юнга являются важными для понимания эволюционного процесса психики, культурного опыта, а также жизни современного человека и его поведения. После решительного разрыва с Фрейдом в 1912/13 гг. Юнг смог восстановить свое психическое равновесие благодаря использованию символических игр, создавая на берегу озера "деревни" из камней, земли и воды, подобно тому, как он это делал в детстве. Воплощение в природных материалах спонтанно возникавших образов помогло Юнгу разобраться в своих переживаниях и дало выход его творческой фантазии. В дальнейшем он вновь вступал в диалог с фантастическими персонажами, проявлявшимися в его воображении. Материал бессознательного мог затем найти свое отражение в живописи, рисунке, скульптуре или художественных описаниях. Юнг назвал этот процесс активным воображением, рассматривая его в качестве инструмента взаимодействия с коллективным бессознательным. Сторр пишет:
Юнг представлял коллективное бессознательное состоящим из мифологических мотивов или первоначальных образов, которые он назвал "архетипами". Архетипы не являются врожденными представлениями, но выступают в качестве "типичных форм поведения, которые, становясь осознаваемыми, естественно выражаются в идеях и образах, как и все то, что становится содержанием сознания". Архетипы определенным образом организуют образы и представления. Сами по себе они не являются содержанием сознания, но выступают как некие основополагающие темы, на которых формируется многообразие сознательных проявлений. Они кажутся настолько "сверхъестественными", что приобретают глубокое духовное значение.
Эдингер писал: "Архетипы воспринимаются и переживаются посредством определённых универсальных, весьма характерных, повторяющихся мифологических мотивов и образов". Он перечисляет четыре основные категории архетипических образов:
1) архетип Великой Матери, включающий как сознательные, так и разрушительные качества женского начала;
2) архетип Духовного Отца, воплощающего мужские качества, сознание и дух как противоположные материи;
3) архетип Трансформации, связанный с темами путешествия, нисхождения в подземелье с целью поиска сокровищ, темами смерти и возрождения, распада и восстановления целостности, а также с образами героя и вундеркинда;
4) центральный архетип - Самость - символ полноты и целостности, часто проявляющийся в форме круга в сочетании с четырехчастными фигурами, такими как квадрат или крест, обозначающими объединение противоположностей.
Юнг определяет Самость одновременно и как центр, и как внешние границы психики. Она является главным организующим началом личности и включает в себя коллективное и личное бессознательное, а также сознание, центром которого выступает "Я".
Юнг объяснял различия в реакциях людей на одни и те же стимулы наличием разных психологических типов. Он ввел понятия "экстраверт" и "интроверт" для того чтобы обозначить различия между тем типом личности, который характеризуется направленностью психической энергии во внешний, объектный мир, и тем, у которого эта энергия направлена вовнутрь. Кроме того, Юнг разделил четыре основных психических функции - мышление, чувства, ощущения и интуицию. Все эти функции присущи каждому человеку, однако обычно у разных людей преобладают разные функции, в то время как другие оказываются развиты более слабо. Так, например, тот, у кого преобладает функция мышления, недостаточно использует чувства, и наоборот. Преобладание какой-либо одной психической функции создает психический дисбаланс. Эдингер пишет, что "одной из задач юнгианской психотерапии является осознание человеком тех функций, которые развиты у него в меньшей степени, с тем, чтобы достичь психической целостности". Восприятие Юнгом психики как саморегулирующейся системы предполагало понимание того, что осознаваемые человеком доминирующе психические функции будут так или иначе уравновешиваться неосознаваемыми функциями. Проявления бессознательного могут сопровождаться психическим дисбалансом, причем не только в виде патологических изменений, но и в виде тех или иных феноменов, указывающих на недостаточное взаимодействие между комплиментарными психическими функциями. Юнг писал, что вытесненные психические содержания должны быть осознаны и вызвать определенный внутренний конфликт, без чего невозможно никакое развитие. Сознательное "Я" обычно доминирует, в то время как "теневые" проявления личности оказываются вытесненными, и также, как высокое стремится уравновесить себя низким, а горячее - холодным, сознание, возможно, даже не отдавая себе в этом отчета, стремится уравновесить себя бессознательным, без которого оно обречено на стагнацию и окостенение. Жизнь всегда является результатом взаимодействия противоположностей.
Юнг обозначил протекающий у взрослых индивидов процесс психического развития понятием индивидуации. Эдингер определяет ее как "открытие и продолжающийся диалог сознания и бессознательного, выражением которого выступает Самость. Она начинается с переживания человеком тех форм опыта, которые бросают вызов его привычному ощущению своего сознательного "Я" и ведут к пониманию им того, что оно является всего лишь частью целостной психики".
Песочная терапия
Песочнаятерапияпредполагает игру с песком и миниатюрными фигурками. Она позволяет активизировать фантазию и выразить возникающие при этом образы средствами художественной экспрессии. В процессе продолжающегося диалога со своим внутренним миром человек получает возможность представить эти образы в конкретной форме. "Форма и содержание образа идентичны, и по мере того как образ обретает форму, происходит прояснение его смысла. На самом деле, образы не нуждаются в какой-либо интерпретации, поскольку их содержание и без того представлено достаточно наглядно". Образы способны исцелять за счет того, что они способствуют включению неосознаваемых психических содержаний в сознание и, тем самым, обеспечивая взаимодействие "Я" с источником психической жизни.
Нередко на начальных этапах арт-терапии или песочной терапии клиенты говорят: "Я не знаю, что делать..." Полагая, что от них ожидают создания некого законченного образа, клиенты испытывают тревогу. Однако, когда удается снять сознательный контроль над изобразительным процессом и дать клиенту возможность реагировать на цвета или материалы более спонтанно, он начинает создавать очень интересные и глубокие по своему содержанию образы. Объединяясь с Самостью - "центральным архетипом единства и целостности, которому подчинено сознательное "Я", личность становится посредником между внутренним и внешним миром. Благодаря этому устанавливается более тесный контакт с бессознательным.
Создание же конкретных форм помогает осмыслить его содержание. Юнг пишет, что поскольку "Я" выступает лишь в качестве центра сознательной жизни, оно не может обозначать психику в целом и является лишь одним из комплексов. Тем самым, я разделяю сознательное "Я" и Самость, и в то время как "Я" обозначает сознательный аспект психики, Самость обозначает психику в целом. В этом смысле Самость включает в себя сознательное "Я" в качестве одного из своих элементов. Поэтому в фантазиях Самость нередко предстает в качестве высшей или идеальной личности.
Благодаря игре с песком и водой, протекающей в пространстве выкрашенного изнутри в голубой цвет подноса, человек переживает премордиальный психический опыт.
Миниатюрные же фигурки представляют как элементы естественного природного окружения, так и атрибуты разных культур, религиозные и мифологические персонажи, что способствует актуализации врожденного психического опыта и его осознанию, а также проявлению исцеляющих эффектов, связанных с теми или иными образами. "С точки зрения юнгианскoro подхода, песочная терапия создает возможность для проявления архетипа ребенка, благодаря чему человек может постепенно прийти к его осознанию".
СОЗДАНИЕ ОСНОВЫ И КЛАССИФИКАЦИЯ ФОРМ
Клиент может начать свою работу с создания песочной основы, добавляя к ней затем миниатюрные фигурки. Движения человеческих рук придают песку определенные формы, характерные именно для песочной терапии. В то же время клиент, если захочет, может не совершать с песком никаких манипуляций и сразу располагать на нем миниатюрные фигурки. Оставшаяся в неизмененном виде песочная поверхность воспринимается клиентом так же, как поверхность стола или пол. В литературе по песочной терапии приводятся, главным образом, такие примеры песочных композиций, когда миниатюры располагаются на песке без каких-либо манипуляций с ним. Иногда песочные формы имитируют реки, пруды и холмы, однако какое-либо их обсуждение не приводится. Однако наиболее выразительные скульптурные формы из песка приводятся в большинстве клинических описаний в работе Амманн, имеющей архитектурное образование и подготовку в области юнгианского анализа. Амманн отмечает, что ей всегда нравились трехмерные формы. Она позволяет клиенту использовать песочницу так часто, как ему захочется, и гибко включает создание песочных композиций в свою аналитическую работу. Ее подход к использованию песочной терапии отличает большое внимание, уделяемое естественным природным материалам и процессам. Поэтому вполне возможно, что скульптурные песочные образы ее клиентов определенным образом отражают то, что специалист придает большоезначениехудожественным, эстетическим качествам песочных композиций, а также ее стремление использовать песочную терапию не как вспомогательный вид деятельности, включенный в аналитический процесс, но в качестве основного инструмента работы.
Работы с песком можно разделить на три основных типа, объединяющие наиболее распространенные и часто повторяющиеся формы, создаваемые детьми на разных этапах их развития в процессе игр с песком. Первый тип работ относится к совершению определенных манипуляций с песочной поверхностью. Дети заполняют песком формочки, рисуют на песчаной поверхности линии, делают отпечатки, собирают песок в комочки и создают горки. Второй тип работ связан с проникновением в толщу песка, рытьем ямок и тоннелей, а также прятаньем в песок предметов и последующим их извлечением. К третьему типу принадлежат работы, в которых используется вода - дети могут капать ею на песок, контролируя объем, или лить ее в большом количестве. В психотерапии дети и взрослые используют все виды работ. Сочетание разных видов ведет к созданию более сложных форм. Форма затем определяет содержание работы и отражает определенную стадию психотерапевтического процесса, становясь, таким образом, символом тех проблем, которые проявляются в ходе взаимодействия клиента и психотерапевта. Юнг писал:
символ всегда предполагает, что избранная форма экспрессии является наилучшей из всех возможных способов выражения чего-то непонятного, что, однако, существует, либо того, что потенциально может существовать.
Обретая символическое значение, песочные формы утрачивают простоту и однозначность своего содержания. Проведенная на песке линия становится отражением архетипа Пути и символом Гермеса - покровителя путешественников, того, кто "пребывает с нами всегда, когда мы отваживаемся ступить на новую территорию и открываем себя для нового опыта".
Отпечаток ладони на песке символизирует сам факт существования человека, а также его просьбу о помощи и покровительстве со стороны высших сил. Изготовление "пирожков" из песка с использованием формочек может означать рождение нового мира, совершающегося благодаря определенной помощи со стороны. Холм или гора ассоциируются с грудью, животом или чревом и дающим жизнь женским началом. Они могут быть также символом древнего погребального холма, мирового центра, омфалоса, места соединения земли и неба.
Вырытые в песке углубление или пещера обычно трактуют как чрево или могила, а так же как место, где хранятся сокровища, как духовный проводник или место обитания пророка. Тоннель же символизирует переход из одного состояния в другое, трансформации или рождения. Капая жидким песком можно создавать остроконечные шпили, означающие устремленность к духовному началу. Использование обильного количества воды связано с разрушением любых форм, за чем следует возрождение мира в его новом качестве.
ФАКТОРЫ, ВЛИЯЮЩИЕ НА СОЗДАНИЕ ОСНОВЫ
Учитывая значение, которое имеет использование песка в песочной терапии, необходимо рассмотреть различные факторы, влияющие на процесс работы клиента с песком. Во-первых, небольшая глубина подноса ограничивает объем используемого песка и не допускает глубокого проникновения в его толщу, хотя оставляет большие возможности для создания форм разной высоты. На одном из занятий, проводившихся автором, участникам группы было предложено принести с собой собственные подносы для песка. Большинство из принесенных подносов имели большую глубину, но меньшую длину и ширину, чем у стандартной песочницы. Созданные затем участниками формы предполагали более значительное погружение в толщу песка, чем это обычно бывает возможно при использовании стандартной песочницы, когда изображение глубины достигается, главным образом, символическими средствами. Это позволило расширитьпредставлениео значении песочной формы с учетом потребностей работающего с песком человека. Голубой цвет, в который окрашена внутренняя поверхность стандартного подноса, является еще одним фактором, влияющим на процесс работы с песком.
Отношение самого психотерапевта к песку и его роли в песочной терапии, а также частота ее использования в психотерапевтическом процессе влияют на инструкции психотерапевта по использованию песочницы. В некоторых случаях специалист вначале предлагает клиенту потрогать песок и совершить с ним определенные манипуляции, после чего дают выбрать предметы и расположить их в песочнице. При этом психотерапевт акцентирует внимание клиента на том, что выбор объектов представляет собой наиболее важный момент работы и ничего не говорит о значении собственно работы с песком и о создании из него каких-либо форм.
Другим фактором, влияющим на работу с песком, является уровень подготовки клиента в области визуальных искусств. В связи с подготовкой специалистов по песочной терапии Вейнриб пишет: "Психотерапевт слушает клиента, наблюдает за его действиями, сопереживает ему и стремится понять его работу, сведя при этом к минимуму вербальные интервенции".
Она добавляет, что психотерапевт должен провести глубокий личный анализ и обладать достаточной клинической подготовкой, включающей знание архетипической символики. При использовании песочницы он должениметьопыт пациента, быть знакомым со стадиями психического развития и с тем, как они проявляются в процессе песочной терапии. Он должен проанализировать и сравнить множество фотографий с изображением песочных композиций. Сопровождая клиентов в процессе песочной терапии, он должен хорошо знать и понимать самого себя.
Художественная подготовка предполагает создание психотерапевтом серии песочных композиций, что позволяет в какой-то мере получить опыт художественного творчества. Многие люди даже не пытаются заниматься рисунком или живописью, будучи убеждены в том, что у них нет художественных способностей. Если бы песочная терапия рассматривалась, прежде всего, как форма художественного творчества, это позволило бы психотерапевту углубить свои и представления и опыт, связанные с использованием визуальных образов. В этом случае его клиенты, возможно, стали бы более активно использовать песочные формы. Использование арт-терапевтами юнгианской песочной терапии в качестве авторитетного и теоретически обоснованного психотерапевтического метода позволило им расширить арсенал своих представлений и инструментальных возможностей. Однако, несмотря на это, анализ и обоснование использования песочной терапии в арт-терапевтическом процессе еще не проводились.
ИСТОРИЯ И ОПИСАНИЕ ПЕСОЧНОЙ ТЕРАПИИ
История песочной терапии берет начало в 1929 г., когда английский детский психотерапевт Маргарет Ловенфельд впервые применила песочницу, в игровой психотерапии с детьми. Ловенфельд придавала большое значение тактильному контакту ребенка с песком и водой, дополнявшему проективную игру с различными предметами и куклами. Она заметила, что дети добавляют в песок воду и помещают затем туда миниатюрные игрушки. Так родилась "техника построения мира". В 1935 г. Ловенфельд опубликовала свою книгу "Игра в детстве". Педагогический психолог Руфь Бауэр освоила и начала применять "технику построения мира". В 1970 г. она опубликовала работу "Техника построения мира Ловенфельд", явившуюся итогом сорокалетнего использования ею этого метода в работе с детьми. Исследования включали и использование песка в ходе детских игр. Другие детские психотерапевты, такие как Мелани Клейн, Анна Фрейд и Дональд Винникотт подчеркивали значение игровой деятельности ребенка в качестве средства невербальной коммуникации. Все они использовали в своей работе миниатюрные игрушки, но не применяли песок.
Юнгианская песочная терапия была разработана швейцарским юнгианским детским психотерапевтом Дорой Кальфф после того, как в 1956 г. Юнг посоветовал ей изучить песочную терапию в Лондоне лично у Ловенфельд. Кальфф шесть лет обучалась в цюрихском Институте Юнга. Она дополнила технику Ловенфельд юнгианским подходом и своим глубоким знанием восточной философии. Представление Юнга о том, что создание художественных образов является альтернативным методом психотерапии, изложенное им в работе "Трансцендентная функция" позволило значительно расширить психоаналитические взгляды на изобразительное творчество и взаимоотношения автора со своим произведением. Предложенная Юнгом техника "активного воображения" помогла понять, что внутренний мир человека богат и многообразен, хотя человек зачастую этого не осознает, и что, создавая условия для проявления фантазии, можно осознать ранее скрытые или подавленные чувства и представления. Подход Кальфф к песочной терапии основан на данных представлениях. Она стремилась создать для своих клиентов "свободное и защищенное пространство", где те, играя с песочницей, чувствовали себя свободно. Ее взгляды базировались на "высказанной Юнгом основополагающей гипотезе о том, что психике человека присуще стремление к целостности и самоисцелению". Кальфф отмечала, что ее наблюдения за процессом песочной терапии "подтверждают представление о том, что Самость направляет процесс психического развития начиная с момента рассуждения". Она заметила появление в песочных работах своих клиентов округлых изображений, согласующихся с наблюдениями Юнга и "символизирующих совершенство и совершенное бытие", а также квадратных образов, "появляющихся при достижении психической целостности". Утверждение Кальфф о том, что в процессе песочной терапии отражаются стадии психического развития человека, находит теоретическое обоснование в работах юнгианского аналитика Эрика Ньюманна. Кальфф также указала на возможность использования песочной терапии в работе со взрослыми и детьми и обратила внимание на то, что песочные композиции взрослых отражают те же стадии психического развития, что и детские работы. Благодаря работам Доры Кальфф песочная терапия была представлена в качестве составной части аналитического процесса, конкретной формы метода "активного воображения" Юнга.
Юнгианская песочная терапия предполагает использование двух прямоугольных подносов, выкрашенных изнутри в голубой цвет. Один поднос заполняется сухим песком, другой - мокрым. Кальфф слегка изменила размеры подносов (49, 5 х 72, 5 х 7 см), используемых ранее Ловенфельд, благодаря чему поднос приобрел такие геометрические пропорции, когда диагональ квадрата, образуемого вертикальным размером прямоугольника, стала равняться его горизонтальному размеру. Кальфф предпочитала располагать подносы не на полу, а отдельно, на уровне стола. Большой набор миниатюрных персонажей и предметов, располагающихся на полках возле подносов, должен был представлять все многообразие природных форм и элементов человеческого окружения. Кроме них, Кальфф использовала также естественные природные материалы: ткань, нить, бумагу и др. Набор используемых Кальфф миниатюрных персонажей и предметов включал символические, этнические и религиозные объекты, отражающие самые разные культуры, обеспечивая тем самым возможность передачи содержаний коллективного бессознательного, дополняющих привычные феномены психической жизни.
Наряду с представителями юнгианского анализа, освоившими песочную терапию Кальфф, другие специалисты - психиатры, психологи и социальные работники - все чаще применяют песочницу в качестве вспомогательного инструмента. "Кальффианская" песочная терапия представляла собой хотя и весьма важный, но все же лишь периодически используемый метод, перемежающийся с вербальными интервенциями. Книга Доры Кальфф явилась первой опубликованной работой по юнгианской песочной терапии. Литература по песочной терапии, начиная с 1970-х гг. писалась, прежде всего, представителями юнгианского анализа, подчеркивавшими ее способность активизировать диалог между психикой, песком и предметами. В рамках юнгианского подхода песочная терапия рассматривалась, в основном, как средство оценки процесса индивидуализации в соответствии с представлениями Ньюманна о стадиях психического развития. Символическое содержание миниатюрных предметов анализировалось с использованием "техники увеличения", основанной на исследовании психологических, антропологических, этнических, культурных и мифологических ассоциаций с предметами.
Трехсторонний перенос, происходящий между клиентом, психотерапевтом и образом, был учтен специалистами, использующими песочную терапию. Роль же психотерапевта как молчаливого свидетеля - участника психотерапевтического процесса - принципиально отличается от роли аналитика, привыкшего к использованию интерпретаций и непосредственной работе с переносами и контрпереносами. Использующие песочную терапию специалисты находят работу с этой техникой менее напряженной по сравнению с аналитическим процессом. Брэдвей и МакКоард используют термин "ко-перенос" для обозначения более сложного характера психотерапевтического взаимодействия, возникающего в ходе песочной терапии. Амманн даже сравнивает его с музыкой, когда пишет о том, что это взаимодействие осуществляется в соответствии с принципом резонанса. Исследовательница рассматривает психотерапевта как своеобразны и "инструмент", который должен "звучать" в полную силу. Лишь в этом случае клиент может уловить его звучание и настроиться на соответствующую частоту. Трехсторонний перенос также характерен для арт-терапии и обсуждается арт-терапевтами уже достаточно давно. Арт-терапевты, привыкшие выступать в роли молчаливых свидетелей, испытывают определенные затруднения в оценке "фундамента и формы", используемых клиентом во время песочной терапии. Слишком пристальное внимание, которое эти специалисты уделяют феноменам переноса и контрпереноса, препятствует их наблюдению за ходом песочной терапии. Суть не в том, чтобы просто наблюдать за действиями клиента, но оценить уровень его образных представлений, возникающих в процессе создания песочных форм.
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПЕСОЧНОЙ ТЕРАПИИ, ВЛИЯЮЩИЕ НА СОЗДАНИЕ ПЕСОЧНЫХ ФОРМ
Физические свойства подноса для песка
Размеры подноса для песка, его форма и геометрические пропорции
Размеры подносов для песка, используемых Ловенфельд и Кальфф, примерно одинаковы. Ловенфельд пользовалась подносом размером 52 х 75 х 7 см, в то время как Кальфф - размером 49, 5 х 72, 5 х 7 см. Эти незначительные изменения в размере подноса были сделаны Кальфф для того, чтобы клиент удерживал в поле зрения всю песочную композицию, а не вертел головой при ее осмотре. Правда, и при работе с подносом Ловенфельд у клиента есть возможность для полного обзора композиции. Из-за допущенной при публикации книги Кальфф опечатки психотерапевты стали создавать подносы неправильного размера, хотя они также имели прямоугольную форму. Томсон отмечает, что тщательная оценка размеров подноса указывает на их тесную связь с "пропорциями хаоса". При этом он цитирует Стюарта, рекомендующего пользоваться песочницей размером около 30 х 20 х 3 дюйма. Это равняется 51 х 76 х 7 см, что превышает размеры подноса Кальфф. Райс-Минухин пишет: Средний размер песочниц, используемых психотерапевтами, по результатам последних исследовани и, составляет примерно 18 дюймов в ширину, 23 дюйма в длину и 3 дюйма по высоте борта. Размеры являются регулирующим фактором процесса бессознательной экспрессии и защиты клиента от связанных с этим деструктивных проявлений. Такая экспрессия касается глубокого превербального уровня психической деятельности и не предполагает сознательного регулирования глубины регрессивных переживаний.
Размеры используемого Райс-Минухиной подноса составляют 46 х 58 х 7 см, что намного меньше размеров подноса Кальфф. Вейнриб уверенно рекомендует пользоваться подносами размером 28, 5 х 19, 5 х 3 дюйма, что равняется размерам подноса Кальфф.
Подобные колебания размеров песочниц заставили песочного психотерапевта Джексон-Башински отправиться в Швейцарию, чтобы самой измерить используемые Кальфф песочницы. Она усомнилась в правильности размеров используемой ею
самой песочницы, вспомнив, что Дора Кальфф писала о символическом значении "базисных геометрических форм, в особенности если речь идет об их способности отражать развитие психики. Джексон-Башински обнаружила, что истинные размеры подноса составляют 49, 5 х 72, 5 х 7 см. Она также обратила внимание на то, что при таких размерах песочницы диагональ квадрата размером, соответствующем ширине песочницы, равняется ее длине.
Вопросы, касающиеся формы песочницы, наряду с ее пропорциями длительное время также являлись предметом споров. Сигнелл пишет: "Находясь на побережье, иногда рисую на песке круг и собираю в него те предметы, которые нахожу рядом". В сноске она добавляет: "Меня всякий раз притягивает форма круга, являющегося женским контейнером - он для меня более привлекателен, чем традиционный прямоугольник; поэтому, если бы это было возможно, я бы предпочла иметь в своем кабинете круглую песочницу". Вопрос использования подносов иной формы обсуждает Амманн: Из-за неравенства размеров прямоугольный поднос вызывает психическое напряжение, неусидчивость и желание двигаться, продолжать работу. Квадратное или круглое пространство создает равновесие, ощущение покоя и концентрации на центре. Можно сравнить аналитической процесс с постоянным поиском некого центра в лишенном его пространстве... Клиент словно движется к периферии до тех пор, пока наконец не обнаруживает этот центр, свой личный круг в прямоугольном пространстве песочницы.
Рассматривая разные варианты пропорций и формы песочницы, можно обратить внимание на несколько важных моментов. Небольшая глубина песочницы (7 см или 3 дюйма) остается неизменной, несмотря на изменения ширины и длины подноса. Основная прямоугольная форма также сохраняется. Альтернативные формы круга и квадрата не использовались сколько-нибудь широко в качестве символического контейнера или теменоса. Как отметила Джексон-Башински, поднос Кальфф характеризуется определенным соотношением ширины и длины, что образует визуальный баланс, не сразу улавливаемый глазом, но, возможно, ощущаемый при восприятии формы подноса и вызывающий ощущение равновесия.
Представляется, что Кальфф и Амманн придают большое значение форме и пропорциям песочницы. Высота борта 7 см не позволяет создавать в песке достаточные углубления, но допускает создание высоких форм. Поэтому небольшая глубина подноса и его голубое, "водное" внутреннее пространство создают впечатление двухмерности. Это вызывает ассоциации с рисунком на бумаге, а не со скульптурным образом. Это может устраивать клиентов, для которых такая глубина песочницы вполне достаточна; других же, стремящихся создавать объемные изображения, она может ограничивать. Как было указано во введении, участники пятидневного практического занятия, проводимого автором книги, приносили свои собственные подносы, и многие из них в сравнении с обычной песочницей имели большую глубину. Благодаря этому участникам занятий удалось создать в песке разные углубления, что отразилось на характере созданных в дальнейшем личных мифов.
Некоторые арт-терапевты используют бумагу разной формы и размера, в частности в форме квадрата, круга, овала либо вытянутого прямоугольника наподобие японского свитка. Предполагается, что различная форма, размер и пропорции бумажного листа вызывают у клиента различные реакции. Начиная от потребности в движении и заканчивая ощущением мира и удовлетворенности. Кроме того, клиент интуитивно выбирает те из них, которые отвечают его внутренним потребностям. Кальфф была убеждена в значимости базисных геометрических форм, таких как квадрат, треугольник и круг. "Мы признаем валидность всех этих символов целостности человеческой психики, поскольку они встречаются повсеместно и всегда, начиная с глубокой древности". Ее поднос был прямоугольной формы, возможно, потому что эта форма заставляет клиента искать в ней свой собственный центр.
Песок и вода иногда побуждают клиента к проявлениям несимволического поведения, например, к разбрасыванию песка, его высыпанию из подноса или к просьбе дать больше песка, чем может поместиться на подносе с низкими бортами. Потребность в настоящей, а не символической воде вызывает у некоторых клиентов желание поместить в песочницу какой-либо наполненный водой сосуд либо налить воду непосредственно на поднос. Учитывая вышесказанное, вопрос о пропорциях песочницы, ее форме и глубине представляется весьма важным, поскольку данные параметры отражаются на поведении и результатах работы клиента.
Голубой цвет был выбран для окраски внутренней поверхности подноса основательницей юнгианской песочной терапии Дорой Кальфф. В своей книге Кальфф ничего не пишет про голубой цвет внутренней поверхности песочницы, однако, те, кто у нее учился или читал о ее работе, знали, что она использует именно этот цвет. Митчелл и Фридман пишут, что в песочной терапии Кальфф голубой цвет внутренней поверхности подноса символизирует небо или воду, если разгрести. "После того как клиент трогал песок, Кальфф обычно объясняла ему, что голубой цвет внутренней поверхности подноса призван напоминать о воде. Однако она завершала свои замечания тем, что предлагала клиенту вкладывать во все элементы песочной композиции то значение, которое он считает нужным".
Между прочим, воду и небо всегда можно изобразить, помещая па поднос голубую ткань или бумагу, поэтому голубой цвет его внутренней поверхности должен играть какую-то дополнительную роль. Для того чтобы понять, какую роль играет в песочной терапии голубой цвет, необходимо иметь представление об эффектах воздействия разных цветов на психологическое и физиологическое состояние человека. Голубой цвет обычно ассоциируется с глубиной, высотой и непрерывным дистанцированием. Глубокий насыщенный небесно-голубой цвет описывается Уокером как "цвет, обладающий наибольшим транквилизирующим эффектом". Голубой цвет способствует секреции нейромедиаторов, вызывающих состояние покоя, замедление пульса, понижение температуры тела, сокращение потоотделения и снижение аппетита. Каждая из четырех основных психических функций, по Юнгу, (мышление, чувства, ощущения и интуиция) имеет соответствующее цветовое выражение. Чувства представлены красным цветом, ощущения - зеленым, интуиция - желтым, а мышление - голубым. Эдингер отмечает, что "мышление связано с рациональной способностью к структурированию и синтезированию дискретной информации путем использования обобщающих понятий". Штейнхардт пишет: Мы поймем роль голубого цвета, в который окрашена внутренняя поверхность подноса, если не будем ограничиваться его ассоциацией с водой и небом. Голубой цвет, подобно заднику сцены, дает клиенту ощущение перспективы и дистанции или способствует его уходу вглубь.
Для художника словосочетание "голубой цвет" является слишком общим и неконкретным определением, поскольку существует, по меньшей мере, шесть различных его оттенков, и каждый из них характеризуется неповторимыми свойствами. При использовании песочницы создание песочной формы тесно связано с тем, что ее внутренняя поверхность окрашена в яркий голубой цвет определенного оттенка. Брэдвей описывает первую из используемых ею песочниц как квадратный, красный поднос, на котором не было никаких намеков на голубой цвет бортов. Позже я узнала о том, что моя песочница не соответствовала официальным размерам песочницы Доры Кальфф, и поэтому я сделала прямоугольную песочницу белого цвета известных всем размеров 19, 5 х 28, 5 х 2, 75 дюймов. Дно подноса было выкрашено голубым, а борта оставлены белыми. В дальнейшем, когда я начала использовать песочницу с бортами, выкрашенными изнутри также в голубой цвет, я заметила, что клиенты стали создавать больше трехмерных композиций.
Брэдвей так описывает реакции молодого человека на песок и голубой цвет: Он погрузил свои пальцы в песок, дойдя до голубого дна, и очертил в песке овал, настолько крупный, насколько это позволяли размеры прямоугольного ящика... Все остальное время он заглаживал и утрамбовывал овальный остров, используя при этом то одну, то обе руки, очерчивал одним или несколькими пальцами все новые овалы, отодвигая при этом песок все дальше, так что, в конце концов, вокруг центрального песчаного холма образовалось чистое голубое пространство.
Вполне вероятно, что если бы песочница не была голубого цвета, контрастирующего с цветом песка, данная форма не проявилась бы столь ярко.
Тем не менее многие иллюстрации, приводимые в книгах по песочной терапии, не отражают голубой цвет внутренней поверхности песочницы, либо это не чистый голубой цвет, либо оттенок слишком бледный или, напротив, слишком темный. Оттенок голубого цвета должен быть подобран достаточно точно и соответствовать практике песочной терапии, в особенности с учетом того, что разные оттенки голубого цвета столь не похожи и обладают разными качествами. Выбор сырого песка часто указывает на готовность клиента вступить в конфронтацию с глубокими переживаниями. Таким образом, более насыщенный оттенок голубого цвета на неосознаваемом уровне ассоциируется с глубиной. Более светлый лазурно-голубой цвет, напротив, больше подходит для работы с сухим песком и не в такой степени, как кобальт, затрагивает глубокие переживания клиента.
Голубой цвет в природе (вода и небо) часто сочетается с песочным. Поэтому восприятие песка без фонового голубого цвета, по-видимому, будет неполным. Присутствие в песочнице кобальта создает естественный и драматический контраст с бледным оттенком песка. Трехмерные формы могут создаваться в результате восприятия клиентом насыщенного голубого цвета и его ассоциации с глубиной, а также в силу контрастного сочетания с ним песочного цвета.
Частота проведения сессий песочной терапии, песок и инструкция
Частота сессий песочной терапии
Как дополнение к анализу песочная терапия представляет собой невербальный метод, используемый с разной периодичностью, который позволяет затронуть превербальный уровень психики. Песочница может применяться как регулярно, так и всего лишь несколько раз на протяжении психотерапевтического процесса. Очевидно, что частота ее использования определяется желанием клиента с ней работать, в то же время отношение самого психотерапевта к песочной терапии играет не последнюю роль. Это можно проиллюстрировать следующим примером. Кальфф пишет: Песочная терапия является методом, помогающим клиенту прожить и отразить процесс индивидуализации. Я никогда не рассматривала ее в качестве вспомогательного средства, дополняющего вербальный анализ и используемого лишь в определенные моменты психотерапевтического процесса. Применяясь подобным образом, песочная терапия способствует успешной психотерапии, но я не думаю, что в этом случае она сопровождается таким же эффектом, который мне приходилось наблюдать при ее неоднократном и продолжительном использовании в качестве основного инструмента психотерапии.
Митчелл и Фридман добавляют: "Кальфф подчеркивала невербальныйхарактерпесочной терапии, особенно на начальных этапах работы, но в то же время допускала целесообразность вербального, аналитического подхода на последующих этапах психотерапии". Kальфф, однако, не иллюстрирует свои слова фотографиями песочных композиций и не объясняет их, ограничиваясь лишь выявлением о том, что песочница является основным инструментом психотерапевтической работы. В то же время помещенные в книге фотографии свидетельствуют о создании ее клиентами весьма интересных скульптурных образов. Кальфф обладала разносторонними познаниями в области музыки, визуальных искусств и восточной философии. Все это, по видимому, влияло на работу ее клиентов. Юнгианский аналитик ипесочныйпсихотерапевт Вейнриб представляет песочницу как элемент аналитического процесса и использует ее лишь периодически: Изображения создаются далеко не при каждой встрече. Иногда между созданием песочных композиций проходят недели, а то и месяцы, поскольку тот образ, который поднимается из глубин психики и конкретизируется в творческом акте, должен сформироваться и выйти наружу в определенное время. Когда клиент не создает композиции, проводится регулярныйюнгианскийвербальный анализ, включая обсуждение сновидений, работу над типологическими проблемами, проблемами личностных отношений и другими... В песочной терапии процесс рассуждений и размышлений (т. е. понимание) менее значим, чем сам процесс исцеления. Брэдвей пишет: Я также обнаружила, что вербальный анализ и песочная терапия обычно сочетаются друг с другом, но иногда что-то одно приобретает большее значение, чем другое, а в некоторых случаях эти два вида работы проводятся даже разными психотерапевтами. Часто вербальный анализ начинает играть ведущую роль, и песочница превращается в его дополнение. В других случаях песочница становится ведущим инструментом психотерапии, а вербальный анализ превращается в дополнение к песочной терапии. Именно так использовала свой метод Дора Кальфф. Бывает, что аналитики, которые сами не используют песочницу, направляют своих клиентов ко мне, и я даю им работать с песочницей параллельно с вербальным анализом.
Брэдвей далее продолжает: "Большинство аналитиков используют песочную терапию главным образом в качестве дополнения к вербальному анализу. Некоторые применяют ее параллельно с ним, а иногда и в качестве замены анализу сновидений". Райс-Минухйн предпочитает "использовать песочную терапию в сочетании с продолжительным и глубоким юнгианским анализом, рассчитанным на много лет".
Амманн применяет вербальный анализ и песочную терапию одновременно друг с другом, либо их чередует; интенсивность же процесса определяется предпочтениями самого клиента. Амманн ничего не пишет о частоте использования песочницы, однако приводимые ею клинические описания указывают на то, что она достаточно тонко чувствует свет и тень, понимает форму и текстуру, роль временного фактора и сочетание изобразительного творчества с созданием песочных композиций.
Работа с использованием песочницы в качестве элемента вербальной психотерапии осуществляется лишь периодически. Между тем и в этом случае создаваемые клиентом образы сохраняют устойчивость, что проявляется в повторном использовании одних и тех же миниатюр, их одинаковом расположении, а также в создании схожих песочных форм. Подобная устойчивость указывает на то, что психика "порождает" образы определенного круга, обладает собственной памятью и использует определенный, символический язык. Арт-терапевтам известно, что образов никогда не бывает слишком много. Формы и материалы могут меняться, но, по мере того как все новые образы находят воплощение в работах клиента, психические процессы, протекающие на вербальном уровне, приходят к своему разрешению. В арт-терапии песочницей можно пользоваться каждую неделю в течение многих сессий либо применять ее два или три раза подряд, чередуя создание песочных композиций с изобразительной работой с тем, чтобы потом вновь вернуться к песочнице. Иногда она используется всего один или два раза в течение года. Частота использования песочницы или изобразительных техник определяется предпочтениями самого клиента, формируя определенное соотношение того и другого. Таким образом, в арт-терапевтическом процессе применяются два типа творческой экспрессии вместо традиционного сочетания песочницы с вербальным анализом.
Использование песочной терапии в арт-терапевтическом процессе не обсуждается в последних книгах таких авторов, как Митчелл и Фридман или Брэдвей и МакКоард. Вместе с тем появляются публикации, посвященные комбинированному использованию песочной терапии с психодрамой , музыкой, танцедвигательной терапией и арт-терапией.
Начало песочной терапии
Маргарет Ловенфельд, автор "техники построения мира", предлагая детям песочницу, использовала четкую инструкцию по созданию песочной композиции. Она говорила детям, что создаваемая работа должна передать то, что они не могли бы выразить словами. Митчелл и Фридман характеризуют подход Ловенфельд следующим образом: Она показывала на песочницу и объясняла, что песок может быть оставлен покрывающим дно песочницы для того, чтобы на него можно было поставить предметы, либо собран в кучи, и что голубой цвет дна подноса может обозначать море, озеро или реку. После этого она показывала ребенку содержимое шкафа с игрушками и просила детей "создать из песка картинку", используя при этом имеющиеся в шкафу предметы, либо обходясь без них.
По словам Ловенфельд, "когда начиналась работа, инструкции становились излишними - интерес к творчеству все объясняет". Хотя исследовательница предлагалa клиентам выбрать и расположить в песочнице разные предметы, она не забывала сказать о том, что работа с песком сама по себе имеет большое значение.
Брэдвей много лет использует песочную терапию, не применяя каких-либо определенных инструкций, но считает, что они определяются обстоятельствами". Брэдвей полагает, такой подход похож на тот, который она использовала в работе с клиентами, обучаясь вместе с Дорой Кальфф песочной терапии. Кальфф обычно говорила: "Посмотрите на полки, найдите то, что представляет для вас наибольший интерес, поместите это в песочницу, а потом, если захотите, добавьте любые другие предметы".
Митчелл и Фридман пользуются инструкцией, напоминающей процитированную выше: "После того как психотерапевт показал клиенту песочницу и дал ему возможность поработать с песком (потрогать, совершить иные манипуляции), он предлагает клиенту выбрать среди стоящих на полках предметов те, которые ему наиболее интересны, и расположить их на подносе с песком так, чтобы получилась какая-либо сцена". Инструкции Кальфф, Митчелла и Фридмана отводят мало места для предварительных манипуляций с песком, что может заставить клиента оставить песок нетронутым либо воспринять работу с ним, как нечто второстепенное по сравнению с расположением миниатюр. Вейнриб предпочитает более свободный подход:
Я не даю никаких инструкций, а просто прошу пациента создать в песочнице то, что он пожелает. Пациент может изобразить пейзаж или создать любую иную композицию или скульптуру, либо просто поиграть с песком. Используя песочницу, пациент имеет возможность выразить любые свои фантазии, вынести наружу и представить в конкретных трехмерных образах параметры своего внутреннего мира». Вейнриб так описывает первый опыт работы с песочницей перенесшего психическое расстройство пациента: Некоторое время он стоял, рассматривая песочницу, после чего погрузил в песок руки. Он гладил песок, трогал его, засовывал руки в его толщу, словно впервые в жизни открывал для себя этот материал. Казалось, что, погружая в песок руки, он пытается утолить некий голод. Для Вейнриб работа с песочницей сродни медитации: "Человек стоит перед песочным подносом или перед заставленными фигурками шкафами и ждет, пока в его голове не возникнет какая-либо идея или образ". Амманн использует аналогичный подход: Работая с песочницей, клиент выражает все, что на протяжении часа спонтанно появляется у него в голове. Он совершенно свободен и может играть или не играть с песком, вести себя так, как нравится. Аналитик не дает ему никаких инструкций. Если захочет, клиент использует фигурки, но некоторые взрослые люди предпочитают просто лепить из песка.
Амманн так характеризует свой подход: "Очень часто песок как основной элемент техники является столь же важным средством экспрессии, как и фигурки, расположенные на его поверхности". Хотя она больше не дает подробных разъяснений, приводимые ею фотографии показывают, что клиенты хорошо понимают условия работы. В этой книге описываются моменты песочной терапии, связанные с созданием песочного фундамента и экспрессивных форм.
Способы подготовки клиентов к песочной терапии, которые используют Вейнриб, Брэдвей и Амманн, напоминают начало арт-терапевтической работы. Прежде чем пригласить клиента, арт-терапевты нередко готовят кабинет соответствующим образом. Расположенные на видном месте материалы для живописи или графики, бумага на столе, мольберт, глина на деревянной тумбе - все это говорит клиенту об имеющихся у него возможностях. В использовании какой-либо специальной инструкции нет необходимости, исключая те случаи, когда психотерапевт напоминает, что клиент имеет право употребить для своей работы любые материалы, какие пожелает.
Отношение к песку в песочной терапии
Психолог Руфь Бауер, изучавшая "технику построения мира" Ловенфельд, внесла большой вклад в развитие песочной терапии, обратив особое внимание на использование песка. Под влиянием "техники построения мира" такие психологи, как Шарлотта Бюхлер, Гедда Болгар и Лизелотта Фишер, разработали методы диагностики, основанные на использовании определенного набора миниатюр. Они не придавали песку большого значения и обходились без него, используя собственные диагностические методы. Митчелл и Фридман подчеркивают отличие подобного подхода от того, который использовала Бауер в своей работе с 76 клиентами, чей возраст колебался от 2 до 50 лет. Бауер обнаружила, что конструктивное использование песка (вызванное определенными манипуляциями с ним клиента с целью создания некого творческого продукта) привносит в песочную терапию очень важный элемент, создавая дополнительные экспрессивные возможности и предоставляя психотерапевту важную информацию для анализа, а также придает особую глубину переживаниям клиента в процессе создания им своего Мира. Песок дает возможность для выражения широкой гаммы различных чувств: его можно сыпать, наносить по нему удары, закапывать в него разные предметы и т. д. Создание множества форм, таких как холмы, долины, дороги, реки, волны, борозды и др., позволяет не только интенсифицировать переживания клиента, но и придать интерпретациям особую глубину. В своей поздней работе Бауер также пишет, что конструктивное использование песка указывает на наличие у клиента средних или даже высоких интеллектуальных способностей (а потому характерно для клиентов старше 12 лет) и активное воображение.
В своих исследованиях Джонс показывает, что "особенности творческой экспрессии детей при использовании песочницы подтверждают идеи Пиаже о стадиях когнитивного развития. Структурное усложнение песочных композиций, создаваемых детьми по мере их взросления, согласуется с предложенной Пиаже моделью". Джонс сообщает об использовании песочницы в разных по возрасту группах детей: "Дети до двух лет сыпали песок как на поднос, так и на пол, а также помещали на поднос и убирали с него фигурки". Дети в возрасте от 2 до 4 лет "главным образом, зарывали в песок фигурки, а затем их оттуда доставали. Благодаря этой простой драматической игре у них появлялось смутное пограничное ощущение". Дети от 5 до 7 лет "использовали песок для создания устойчивых форм и имели более четкое пограничное ощущение". Дети от 8 до 12 лет "создавали из песка некие простые сооружения, хотя работали с ним не очень часто". Подростки же от 13 до 18 лет "использовали песок лишь для изображения земли и воды, и их пограничное ощущение было уже вполне четким".
Томпсон цитирует Эйкхоффа, писавшего, что наиболее интересным и эффективным в психотерапевтическом отношении средством является песочница с ее оснащением. Здесь имеются и такие пластические материалы, как песок и вода, позволяющие выражать самые сильные чувства, поскольку их можно бросать или брызгать, создавать из влажного песка формы, копать его, формировать гладкую поверхность. На песчаную основу можно затем помещать конкретные символы, так что наблюдатель ясно видит всю ситуацию.
Брэдвей констатирует: Для меня достоинства песочницы заключаются в пластических возможностях песка и воды в сочетании с миниатюрами, а также со свободой делать с ними все что захочется в присутствии не интрузивного, мудрого психотерапевта, которому можно доверять.
Она ссылается на Эдингepa, который отмечает: Понятия и абстракции не имеют пластических свойств... Хотя образы сновидений и воображения ими обладают. Они соединяют внешний мир с внутренним... Такими же свойствами обладает и наша душевная "субстанция". Настроения и аффекты сотрясают нас до тех пор, пока не образуют нечто видимое и осязаемое, и тогда мы уже вступаем с ними во взаимодействие как с реальными объектами.
Брэдвей вслед за ним повторяет: Песочница обладает значительными пластическими возможностями. Эмоции и настроения обретают конкретное воплощение в результате использования песка и воды - как в сочетании с миниатюрами, так и без них... Исцеление происходит благодаря созданию из песка разных форм, добавлению в него воды по каплям или целыми чашками, благодаря расположению объектов, закапыванию их в песок, - благодаря возможности совершить некое действие, независимо от того, носит ли оно разрушительный, или созидательный характер, а также из-за высокой степени доверия ко всему, что происходит во время песочной терапии.
Все приведенные цитаты подчеркивают важность игры с песком и его присутствия на подносе. Работа с песком, отражая стадии психического развития, предполагает значительные экспрессивные возможности.
Психотерапевт, перенос, контрперенос и резонанс
Вопрос о взаимоотношениях клиента с психотерапевтом, а также о проявлениях переноса и контрпереноса в ходе песочной терапии обсуждается постоянно. Основательница песочной терапии Маргарет Ловенфельд полагала, что во время игры ребенка с песком, водой и миниатюрами происходит перенос на саму песочницу, а не на психотерапевта. Подобный взгляд радикально отличается от привычных представлений о переносе на психотерапевта, разделяемых такими представителями психоаналитического направления, как Мелани Клейн, Анна Фрейд, Сьюзан Айзеке и Дональд Винникотт. Начиная с Кальфф, в работах представителей юнгианского анализа, использующих песочницу, можно встретить многочисленные рассуждения на тему переноса и контрпереноса. Они, как правило, отражают теоретические взгляды авторов, их подготовку и профессиональный опыт - весь тот инструментарий, привносимый психотерапевтом в невербальную психотерапию, каковой является песочная терапия.
Митчелл и Фридман, обсуждая различные подходы к анализу переноса в песочной терапии, обращают особое внимание на точку зрения пяти психотерапевтов - Ловенфельд, Кальфф, Вейприб, Брэдвей и Амманн. Кальфф, сочетая юнгианские представления со своими творческими идеями, пишет, что в ходе песочной терапии имеет место двухстороннее взаимодействие, при котором психотерапевт не может занимать авторитарную позицию, поскольку он раньше уже прошёл лечение, так же как его теперь проходит клиент. В процессе лечения последнего решающую роль играют именно личностные особенности психотерапевта, а отнюдь не его знания.
Для Кальфф положительный перенос на психотерапевта становится возможен лишь благодаря умению специалиста создать для клиента "свободное защищенное пространство" и выступает важнейшим условием достижения клиентом психической интеграции.
Вейнриб рассматривает песочницу в качестве своеобразного "транзитного объекта", обеспечивающего возможность интернализации клиентом объектных элементов песочной композиции, а не только опыта своего общения с психотерапевтом.
Брэдвей отмечает, что выбор клиентом миниатюр и их расположение в песочной композиции отражает феномен переноса на психотерапевта. Она также пишет о ко-переносе: "Я использую понятие ко-переноса для обозначения чувств, связанных с взаимоотношениями психотерапевта и пациента. В отличие от понятий переноса и контрпереноса, обычно обозначающих последовательные реакции друг на друга пациента и психотерапевта, понятие контрпереноса обозначает одновременно протекающие двусторонние процессы, как со стороны психотерапевта, так и пациента". Кроме того, Брэдвей указывает на то, что психотерапевт должен не только пройти личную терапию, но и обладать глубокими знаниями в области архетипической символики, психопатологии клинического подхода и семейной динамики, дополняющими его умение анализировать проявления переноса и контрпереноса. Будучи специалистом в области вербальной психотерапии, она подчеркивает, как трудно психотерапевту научиться молчать, но лишь наблюдать за действиями клиента, понимать его и ему сопереживать. Подобное сопереживание способствует проявлению самоисцеляющих возможностей пациента. Брэдвей поясняет, каким образом это достигается в процессе песочной терапии. Также автор высказывает предположение, что творческая активность пациента, связанная с созданием визуальных образов в присутствии психотерапевта, шляется дополнительным психотерапевтическим фактором. Амманн метафорически описывает взаимоотношения клиента и психотерапевта в процессе песочной терапии. Она обозначает наложение реакций переноса и контрпереноса друг на друга понятием "резонанс" и сравнивает создание песочной композиции с работой садовода, называя г песочницу "садом души". Психотерапевт словно предоставляет тенту небольшой участок земли, на которой тому предстоит растить свой мир, используя собственные руки и свободный выбор. Психотерапевт является "владельцем-садовником" символического сада, а также инструментом, необходимым для ухода за ним, В интерактивном пространстве между клиентом и психотерапевтом располагается "сад сновидений" - "место, где встречаются и взаимодействуют сознательные и бессознательные элементы психики клиента и психотерапевта". Амманн считает, что в песочной композиции, создаваемой клиентом, отражаются особенности личности психотерапевта. Метафорический образ сада ассоциируется со знанием, естественными процессами роста и развития природного начала. Садовод владеет определенными знаниями и навыками, однако личный опыт работы на земле имеет первоочередное значение. Если соотнести эту метафору с деятельностью психотерапевта, использующего песочницу и имеющего определенную профессиональную подготовку, то можно признать, что личный творческий опыт психотерапевта, касающийся его работы с бесформенным материалом, будет оказывать влияние на его психотерапевтическую деятельность. Амманн пишет, что аналитик или психотерапевт включается в процесс исцеления клиента благодаря резонансу. Принцип резонанса очень прост. Если в ваших руках находится скрипка с четырьмя струнами, а рядом на столе - еще одна скрипка с четырьмя струнами, всякий раз, когда вы будете играть па скрипке, струны лежащего на столе инструмента тоже начнут вибрировать. Допустим, вы плохом скрипач, и играете всего на двух струнах. Тогда во время вашей игры будут вибрировать лишь две струны лежащей на столе скрипки. Если вы виртуоз, а в вашем распоряжении необычная скрипка с девятью струнами, то зазвучит не только другая скрипка, по и, возможно, висящая в той же самой комнате на стене лютня или волшебная арфа. Играя на своей скрипке, психотерапевт может "оживить" струны скрипки клиента и дать ей возможность зазвучать вновь.
Эта цитата указывает на то, что благодаря действию резонанса знание и опыт психотерапевта способствуют проявлению внутреннего потенциала клиента. Амманн спрашивает: "Разве можно научить кого-то искусству кулинарии, ни разу не пытаясь самому приготовить еду?". Читая ее описания песочных композиций, сразу понимаешь, что у нее за плечами - собственный опыт творческой работы с песочницей.
Хотя Амманн архитектор, она не пишет о том, что специалист, практикующий песочную терапию, должен иметь подготовку в области визуальных искусств или опыт самостоятельной творческой работы. При описании процесса песочной терапии, так же как и Брэдвей, Амманн пользуется музыкальным образом. В то же время работы ее клиентов являются на сегодняшний день наиболее интересными образцами художественных скульптур, когда-либо иллюстрировавшими издания по песочной терапии. В связи с этим у меня возникает вопрос: насколько способен тот или иной специалист заниматься преподаванием песочной терапии, не имея опыта художественного творчества, если учесть, что работа с песочницей представляет собой одну из форм визуального искусства?
Профессиональный арт-терапевт обязан обладать достаточным опытом художественного творчества, знанием материалов и истории искусства, а также стадий психического развития и связанных с ними форм графической экспрессии. Он должен понимать процесс создания визуальных образов и пластическиx форм, особенности цвета и материалов, а также многие другие вещи, касающиеся художественной практики. Наряду, со всем перечисленным арт-терапевты юнгианского направления могут пользоваться техниками работы со сновидениями, активного воображения и амплификации. Взаимоотношения между клиентом, создаваемыми им образами и психотерапевтом и составляют основу арт-терапевтического процесса. Все те знания и опыт, которые относятся к сфере художественного творчества, имеют большое значение и для песочной терапии. В то же время нам предстоит более глубоко исследовать взаимосвязи между образами, создаваемыми в процессе песочной терапии, и образами, являющимися продуктом арт-терапевтической работы.
Большая часть работ по юнгианской песочной терапии касается ее применения в качестве дополнительного средства при проведении вербальной психотерапии , где она и начала впервые использоваться. Между тем, поскольку песочная терапия связана с созданием визуальных обраэов, она может быть отнесена к одному из вариантов арт-терапевтической работы. Арт-терапевтический процесс предполагает создание клиентом целой серии художественных образов, и использование песочницы также может рассматриваться, в первую очередь, как разновидность художественной практики. Рисунок, живопись, скульптура, коллаж и песочница обладают экспрессивными специфическими возможностями. Песочница отличается тем, что позволяет создать конкретные трехмерные композиции, которые можно рассматривать в качестве разновидности скульптурного рельефа или коллажа. Сказанное выше и то, что работа с песочницей отличается значительной спонтанностью, обусловливает ее особую притягательность в глазах некоторых клиентов. Используя песочницу в арт-терапии, следует рассматривать ее не как единственно возможный вид художественного творчества, доступный клиенту в ходе вербальной психотерапии, но как один из методов художественного творчества, наряду со множеством других обладающий специфическими возможностями. В современной литературе по песочной терапии создание песочной основы и ее символическое значение, а также включение данной техники в арт-терапевтический процесс пока не обсуждались. Создание песочной формы может рассматриваться как важный показатель принятия клиентом личной ответственности за свои действия и переживания, за которым следует расположение миниатюр, символизирующих разные психические содержания. Миниатюры обозначают потенциал дальнейшего психического роста клиента, однако, как и семена, они дают тем лучшие всходы, чем более плодородной будет почва. Поэтому создание клиентом качественной песочной основы имеет принципиальное значение. Чем отчетливей психотерапевт понимает роль, которую играет создание песочного фундамента, форм и визуальных образов, тем больше получает для себя, используя песочницу, участник арт-терапевтического процесса.
Литература
Дикманн Х. Методы в аналитической психологии. М.: ООО «ЦГЛ „РОН“», В. Секачев, 2001. 329 с
Карл Густав Юнг. Воспоминания, сновидения, размышленияПеревод: В. Поликарпов, Мн.: "Харвест", 2003
Штейнхард Л. Юнгианская песочная терапия. — СПб.: Питер, 2001. — 320 с.
Юнг К.Г. Психология и алхимия. — М.: Рефл-бук, 2003. — 592 с. — ISBN 5-87983-049-7
Юнг К.Г. Человек и его символы. — Серебряные нити, 2017. — 352 с. — ISBN 978-5-902582-37-3
