Посвящается моим
родным и близким, которые оказали
большую поддержку, в сложный для меня период жизни.
С уважением и любовью к вам искренне ваша Елена Раецких!

Одиночество! Наверное каждый человек в жизни так или иначе сталкивался с тем, что ощущал свое одиночество или же боялся встретиться с ним. Кто то например, очень даже «хорошо» живет со своим одиночеством, сознательно избегая близости с другими. Таких людей иногда называют отшельниками или изгоями. Для меня сейчас важно рассмотреть феномен одиночества, через понятие близость.

Что такое близость?

Человеческое существо имеет врожденную потребность в близости. Это открытие принадлежит британскому психоаналитику Джону Боулби – создателю теории привязанности. Боулби выделил следующие виды поведения привязанности: приближение, следование, цепляние, улыбка и плач. Это те виды поведения детеныша животного и человеческого младенца, которые обеспечивают близость и контакт с матерью. Процесс привязанности – это тонко регулируемые отношения между ребенком и тем, кто осуществляет о нем заботу. Расставания или нарушения контакта в связи с болезнью матери, например, депрессией, или стрессом и напряжениями в семье могут затруднить отношения между матерью и ребенком, а в крайних случаях – привести к расстройству привязанности.

Расстройство привязанности – это неспособность формировать длительные любовные отношения. При первом знакомстве люди с расстройством привязанности могут казаться обаятельными и вовлеченными в отношения, однако, в близких отношениях становится очевидным, что они не доверяют другим людям и не способны на проявление в отношениях нежности и любви.

Изучая институт семьи, американский психотерапевт Р.У.Ричардсон заметил, что каждый человек нуждается как в объединении, поддержке, безопасности, любви и одобрении, так и независимости, автономии, свободе и самоопределении. Мы испытываем эти взаимоисключающие потребности на протяжении всей жизни. Актуальность для каждого из нас того или иного полюса на шкале «близость/единство/отдаленность/уединение» меняется в зависимости от ситуации и периода жизни.
В младенчестве ребенок испытывает полную зависимость и не желает ничего, кроме постоянного внимания и поддержки со стороны родителей. В возрасте около 2 лет он делает первые попытки отделиться от родителей, но не хочет терять их из виду: ребенок расстраивается, когда ему кажется, что он потерял к ним доступ. С возрастом дети укрепляются в своей вере, что родители всегда придут на помощь, если это будет необходимо. Поэтому, взрослея, мы можем переносить достаточно долгие периоды разлуки. Наконец, в подростковом периоде мы настаиваем на своей самостоятельности. Мы верим, что уже достаточно приспособлены к независимой жизни, хотя испытываем не меньшую зависимость во многих отношениях, в частности, в принятии и одобрении нашей растущей самостоятельности.
Привязанность тесным образом связана с эмоциональной жизнью человека. На смену биологической потребности в близости в раннем детстве, обеспечивающей младенца безопасностью и защитой, приходит психологическая потребность в близости, от которой зависит наше эмоциональное благополучие.
Отношения привязанности формируют сущность психологической жизни с рождения и до смерти. Потребность в близости, безопасности, комфорте и заботе – это выражение нужды взрослого человека в привязанности, а не возврат к инфантильным способам поведения. Сохранение отношений привязанности на протяжении всей жизни и открытое выражения потребности в связи с другим человеческим существом, на мой взгляд – это скорее признак психологического здоровья, чем проявление патологической зависимости.

Особенность формирования привязанность состоит в том, что она возникает не сразу, лишь со временем. Можно влюбиться с первого взгляда; привязанность же возникает постепенно, когда на протяжении какого-то достаточно длительного периода времени существует постоянство реакций другого человека. Это постоянство и создает ощущение, что есть кто-то, кто и дальше будет доступен.
Противоположностью привязанности является одиночество (или переживание утраты). Парадокс привязанности в том, что мы должны привязываться к тем, кого неизбежно потеряем. Поэтому страхи утраты и оставления – это всегда присутствующая тень привязанности.

Быть привязанным – значит подвергать себя риску боли утраты. Одно из худших переживаний в жизни – это позвонить другу, когда ты больше всего в нем нуждаешься и не застать его. Оставшееся без ответа обращение к другому вызывает чувство полного одиночества в этом мире.

Если бы мы никогда не привязывались, то были бы неуязвимы к потере и оставлению. “Я всегда покидаю людей до того, как бросают меня” – говорят те, у кого опыт потери и оставления вселяет ужас.

Уход, отсутствие того, к кому мы привязаны, запускает болезненное чувство угрозы потери, поэтому зачастую даже негативная реакция более желательна, чем ее отсутствие.

По мнению Е. Калитиевской, с одной стороны, близость переживается как слияние, утрата контроля, ощущение «смягчения» жизненных обстоятельств и полноты, целостности жизни в присутствии другого человека. С другой стороны, близость невозможно пережить, не имея позитивного опыта одиночества.

Можно описать различные «одиночества»:

уединение, поддерживающее переживание уникальности, дающее доступ к внутреннему миру, «пауза для себя»,
свободное одиночество, без боли, здоровая шизоидная составляющая одиночества;
чувство брошенности, болезненное переживание, возникающее при нарушении свободы в отношениях, сигнал о зависимости;
изоляция, отчаяние от бессилия проконтролировать процесс близости, нарциссическая составляющая одиночества.
Близость - это переживание более высокого порядка. Близость - это установление отношений на дистанции, удобной для обоих партнеров, и она же есть опыт исследования этой дистанции.
Регуляторным механизмом установления отношений близости является стыд, а, точнее, работа стыда. Близость, как ни парадоксально, нередко приводит к не физическому приближению, а к отдалению. Там, где есть ценность, всегда потенциально находится боль. Желание избежать боли приводит к избеганию близости. Попытка избежать боли в отношениях зависимости приводит к потере самоуважения.

Забавная особенность тех, кто в союзе ищет одиночества, заключается в том, что наиболее демонстративно независимые люди только псевдонезависимы. Они используют дистанцию как средство контроля своего страха близости. Они могут иметь сильную потребность в близости, но пугаются ее и потому держат дистанцию.
Эта потребность, как и все остальное, возникает в родительской семье. Психологам известно, что в возрасте 6-9 лет ребенок начинает понимать: он не сможет постоянно получать любовь, одобрение и безопасность от своих родителей. С ранней юности, мы погружаемся в фантазии о том, что где-то живет наша идеальная половинка, которая заполнит всю обнаружившуюся пустоту, подарит нам любовь и настоящее единство. То, что мы перестаем получать от своих родителей, мы надеемся получить от своего партнера в браке. Полюбив в нем идеальный образ, мы не замечаем, что в реальности все не так сказочно, и лавируем на оптимальном для нас уровне близости/отдаленности, к которому мы адаптировались еще в семье своих родителей.
Парадокс состоит в том, что, неспособность переживать такую желанную для них близость толкает их на уединение. И тогда они обвиняют своего партнера в недостатке поддержки, внимания и уважения к его свободам. Они замыкаются и молчат в ответ на эмоциональное преследование со стороны своей половинки, чтобы избежать пугающего сближения. Проблематика одиночества, в основном, сосредоточена в тех случаях, когда человек обнаруживает свою жизнь неполной, недостаточной, неполноценной без другого, значимого лица. 

Иногда это приобретает черты навязчивой потребности в отношениях, в любви, в признании, в уходе - в конечном счете, речь идет об удовлетворении потребности в зависимости: невыносимо бытие в отделенном (от внимающего, заботливого, ухаживающего лица) состоянии. Желаемые отношения при этом строятся на выборе такого партнера (объекта привязанности), который является значимой опорой в личностном существовании (по сути, компенсируя недостаток его психологической устойчивости). Такого рода зависимость зачастую является следствием неблагоприятной истории разделения с матерью (лицом, осуществляющим уход в раннем детстве), однако эта причина (как и возможные другие) не представлена явным, осознаваемым образом, а переживанию доступны лишь ее (их) следствия - чувство тоски, желание довериться значимому другому и утешиться близкими отношениями, невыносимость уединения. Трагическая составляющая такого состояния заключается в том, что возникающие вновь отношения изначально ограничены рамками собственных потребностей, партнеру отводится определенная (и, добавим, не вполне посильная) роль - не только удовлетворить текущие потребности зависимого лица, но и исцелить травмы ранее упомянутого неблагоприятного разделения (именно они являются источником "невыносимости" переживаний одиночества и, вообще, всякого разделения).

Первоначальная эйфория от встречи и установления отношений довольно быстро сменяется тревожностью по поводу расставаний, нарастающими претензиями на подтверждение привязанности, изматывая и самого человека, и его - без преувеличения - бесценного партнера. Нередким итогом подобных драматических взаимодействий становится очередной болезненный разрыв.

Нередко вопрос одиночества смещен в область размышлений о судьбе. Встречи, то и дело происходящие в жизни, не приводят к желаемым отношениям, и тогда возникают мысли либо о своей ущербности ("ростом не вышел", "нынче все решает богатство", и т.д.), либо - о своей исключительности ("семейная жизнь не для меня", "надо было родиться в прошлом веке", "от меня всем только плохо становится", др.). Человек пытается понять причины своей изолированности от "простого человеческого счастья", и не его вина, что сознание не имеет доступа во все тайники и мастерские собственной души - многие процессы и причины, как уже говорилось, находятся в области бессознательного, причем это касается не только внутриличностной динамики, но и динамики отношений с другими людьми.

Одиночество - вопрос и тема слишком непростые, укорененные в бытии человека, можно сказать, "вечные". Говоря так, не стоит думать, что это означает их принципиальную неразрешимость! Речь идет, скорее, о том, что каждый человек с необходимостью с ними сталкивается - в разном возрасте, в разных ситуациях, с разными ресурсами для их решения. А, с другой стороны, изменчивость и развитие жизни неизбежно предоставляет возможность вернуться к ранее найденным ответам и озадачиться вновь. Одиночество - не приговор, не диагноз. Скорее, это лаборатория души, ее мастерская, возможно, экспериментальная площадка, полигон - пространство, в котором человек находит себя - таким, какой есть - с тем, чтобы создать себя иного - такого, каким хотел бы быть. Однако трудность одиночества как состояния, как раз, в том, что конструктивно разрешить его и, тем более, творчески использовать крайне затруднительно. Возникает своего рода замкнутый порочный круг: для преодоления одиночества человеку нужны особые внутренние ресурсы, однако будь таковые в распоряжении - одиночества не возникло бы. Выходит, для выхода из этой круговой зависимости необходим дополнительный и, по всей видимости, внешний ресурс.

Чаще всего, в качестве такого внешнего ресурса выбирается тот или иной кандидат на воплощение уже имеющегося в фантазии образа желанного спутника, друга, избранника (избранницы), покровителя. Если подходящей кандидатуры не находится, активизируются его поиски, либо возникает замещающая деятельность, призванная снять возникающее напряжение от неудовлетворенной потребности - чаще всего, связанная с фантазированием о желанной встрече и взаимности. Трагизм этих усилий состоит в том, что воспроизводится прежний, неэффективный механизм обретения и реализации желаемых отношений - основанный на той самой фантазии и на тех самых особенностях личности страдающего лица, которые, по сути, и привели к болезненному состоянию одиночества.
Таким образом, привязанность это стремление к установлению эмоциональной близости и желание эту близость сохранять. Глубокая эмоциональная привязанность в любимым человеком служит опорой и источником жизненных сил и положительных эмоций. Надежная привязанность переживается как источник безопасности и радости. Наиболее остро мы ощущаем потребность в привязанности когда нам грустно и одиноко, когда мы испытываем стресс или переживаем утрату. И тогда противоположностью привязанности становиться одиночество. Даже в жизни одного и того же человека одиночество может оборачиваться разными ликами, высвечивая разнообразные грани и смыслы: от младенческого состояния покинутости и чувства отверженности у подростка, до возвышенных состояний удаления от людей (мира) у отшельника и творческой самоизоляции художника. Быть одному и быть одиноким - другое различение и другие переживания: потребность иногда остаться наедине с собой диалектически противостоит потребности в близости с другими, гармоническое их сочетание оказывается непростой задачей, требующей искусного построения как своей душевной жизни, так и отношений с окружающими людьми.

Автор: Раецких Елена