Я обычно люблю все подробно и досконально расписывать и объяснять. Но сейчас хочется просто оставить полусырые мысли здесь, не разворачивая их. То, что думается про психотерапию.
***
Схема невротического страдания: мне не нравится то, где и кто я есть сейчас, я хочу быть не собой и не в этом переживании. Хочу не чувствовать это, хочу быть другим, в том числе хочу быть без этого «невроза». Поэтому я посмотрю по сторонам, как оно у других людей, прочитаю книжки в поисках идеи, каким надо быть, я заменю невыносимое чувство другим или не буду чувствовать, а буду действовать. И в общем задачу терапии сформулировал еще Фрейд больше ста лет назад: на место невротических страданий должны прийти страдания обычной жизни.
***
В неврозе много тоски по любви. Я буду таким, каким меня хотят видеть, лишь бы любили. Я не буду таким, каким меня не хотят видеть, лишь бы не отвергли. Я буду внимательно следить за реакцией окружающих, я буду стараться все предугадать, лишь бы не разрушились отношения. Я лучше не буду вступать в отношения, а то же могут потом лишить отношений, могут разлюбить. Истории про недостаточность любви, про не такую любовь. Оплакивать и оплакивать эту неслучившуюся любовь и себя неслучившегося в погоне за нею. Чтоб обнаружить себя отдельного, себя устойчивого и достаточного, себя, который есть.
***
Часто клиентов удивляет и даже пугает, что психолог – тоже человек. Что он может быть в кризисе, депрессии, что он может чего-то не знать и не понимать. Как-будто нужна идеализация, фантазия о таком всесильном знатоке человеческой жизни, к которому придешь, и уж он-то все исправит и распутает. Одним советом или одним вопросом. Ну ладно, парой вопросов. Такая детская потребность в устойчивом, взрослом, защищающем родителе. Вынести родителя-человека, а не родителя-функцию для ребенка непосильно. И опять же еще один маленький (хотя большой по пройденному пути) результат терапии – это способность выносить и даже ценить неидеального терапевта.
***
Психотерапевтов тоже пугает, что они люди. Что они боятся, стыдятся, испытывают растерянность, пребывают в кризисах и попадают в депрессию. А к тому же кричат на детей, ругаются с мужьями или женами, не знают, что делать рядом с клиентом, и вообще не знают рецептов, как жить. Очень хочется спрятаться за экспертностью, методами, знаниями, а иногда и масками. Но тогда и клиенту стыдно показать, что он просто человек. Вот и сидят два невротика, которым невыносимо быть собою, и «делают терапию». Хотя очень ценные и целебные моменты – это моменты какого-то бытия без масок, бытия «двух испуганных людей, каждый из которых как-то справляется с жизнью» (кто-то сказал, не помню. Кто-то же это сказал до меня?).
***
Есть какая-то идея о результате психотерапии (которая активно поддерживается иногда и самими психотерапевтами) как о достижении гармонии, радостного бытия и вечного счастья. А, ну и проблем, конечно, не будет. Возможно, после 20 часов личной терапии, сняв накипь напряжения, носимого годами, я бы верила в это. Но в долгосрочной терапии в это верить перестаешь. А происходит то, что я написала в самом начале заметок. «Невротические страдания заменяются страданиями обычной жизни». Растет чувствительность. Чувствительность к боли, вине, стыду, грусти, страху и тревоге, чувствительность к своим потребностям. И к радости, нежности, любви, счастью тоже. Растет уязвимость. И способность выносить чувствительность и уязвимость. Растет устойчивость. Устойчивость перед лицом неопределенности, изменчивости, кризисов. В общем, «психотерапия не решит ваших проблем, не вылечит вас и не сделает более успешным. Все гораздо проще: она сделает вашу жизнь более интересной». Это Холлис сказал, кому интересно.
