В окнах гаснет свет, как будто навсегда,

уходит из-под ног чужая планета…

Он немногословен. Сдержан. И как будто отстранен от всего, что происходит здесь-и-сейчас. Он не смотрит мне в глаза, да что там – Он вообще не смотрит в мою сторону. Он рассказывает свою историю так, словно выучил текст заранее и теперь лишь воспроизводит его по памяти, не привнося никаких эмоций в эту последовательность фраз, представляющих собой перечисление  фактов из биографии, видимо связанных (но я пока не знаю как) с тем, что сегодня Он оказался в точке пространства, именуемой им «на приеме у психолога». Находится здесь Ему крайне неприятно, о чем Он, конечно, не говорит мне напрямую, но это с легкостью читается по Его интонациям и мимическим знакам. И в какой-то момент я понимаю, что меня для Него вообще здесь нет и что я совершенно бесполезна… 

Я делаю серьезные усилия, чтобы удержать некое подобие контакта и дать Ему возможность выразить то,  что сейчас Ему по силам и в той форме, которая представляется безопасной. Я знаю, что если это получится, у меня появится шанс встретиться с Ним вновь. И хотя я еще долгое время буду восприниматься как слабо выделяющийся из фона и легко заменяемый объект, появится надежда, что я все-таки попаду в Его поле зрения.

Он вынуждает меня признаваться себе в крайне неприятных для моего профессионального отношения чувствах: Он мне не нравится и я не хочу с Ним работать. Я в сложной ситуации. Судьба преподнесла мне сомнительный подарок – шизоидного клиента…

Но я не сдамся просто так: ведь Он меня выбрал. Случайно, будучи в состоянии отчаяния, или намеренно и продуманно, изучив мою профессиональную биографию, сферу научных интересов и стиль самопрезентации в социальных сетях. Он мне не доверяет, но Он все же пришел. А значит, я должна постараться…

Что определяет шизоидную проблематику?

Этиологические гипотезы относительно шизоидной личности довольно разнообразны. Серьезная роль нередко отводится конституциональным факторам и даже специфическому нейробиологическому дефекту (например, нарушению в функционировании системы зеркальных нейронов). Впрочем, биологические теории в большей степени относимы не к шизоидной личности как таковой, а к расстройствам аутистического спектра, легкие формы которых нередко предполагают симптоматику, чрезвычайно сходную с ключевыми проявлениями шизоидного характера.

Пожалуй, то, в чем сходится большинство авторов психологических теорий развития – наличие в раннем детском опыте будущей шизоидной личности противоречивых и дезориентирующих коммуникативных посланий от родителей (та самая double bind).

Дистантность, аутичность, страхи разрушения и поглощения, вероятно, являются следствием довербального повреждения, определямого низкой материнской эмпатией: неспособностью понимать и принимать ребенка,  удовлетворять его потребности. В это время (первые 18 месяцев жизни) Эго не дифференцировано от бессознательного и легко «захватывается» им. На эту тему У Гарри Гантрипа читаем: «…слишком ранние и слишком сильные страх и тревога, возникающие у ребенка при столкновении со средой, с которой он не может справиться и от которой не чувствует поддержки, провоцируют уход из внешней реальности и искажают процесс развития Эго» .  Только Другой (мама) может защитить и успокоить, предоставив свой эмпатический ресурс.

Причем родители шизоидных людей, вероятно, помимо того, что адресуют им эмоционально фальшивые послания и не обеспечивают эмпатической поддержки, еще и относятся недостаточно чутко к интимности и личностным границам ребенка, весьма бесцеремонно нарушая его индивидуальное пространство (это обычно связано уже с более поздним периодом возрастного развития.  Другими словами, родители эмоционально недоступны там, где нужна их поддержка, теплота и принятие и, напротив, вторгаются там, где ребенку нужно оставить пространство (или, проще говоря, оставить его в покое).

Как я работаю?

Для меня выстроить работу гораздо проще, если шизоидный клиент имеет выраженный нарциссический радикал. Или, скорее, если речь идет о нарциссическом клиенте, в котором очень сильна (а по-другому и не бывает) шизоидная часть. Нарциссический клиент обладает обаянием. Ему важно быть интересным, и правильный отклик консультанта даже на одну только эту потребность позволяет заложить основу будущего рабочего альянса. Шизоидному клиенту, у которого не актуализированы нарциссические драйвы и защиты, на это наплевать.  Ему не до этого, он живет с ощущением, что его существование постоянно находится под угрозой.

Для начала, очень важно донести до шизоидного клиента с предельно прозрачной определенностью (которой так не хватало в его раннем опыте), что консультативное пространство – это территория, где можно установить безопасную для себя дистанцию и договориться о правилах взаимодействия, которые обязательно будут соблюдаться. Если он почувствует, что Вы действительно гарантируете ему возможность сохранения личного пространства того объема и протяженности, которые являются для него комфортными, он не будет бояться быть поглощенным и раздавленным.

Далее я сосредоточиваю свои усилия на том, чтобы поддержать и развить «чувство реальности» клиента и его уверенность в том, что многие из его поступков свидетельствуют о его адекватности и компетентности, несмотря на мнения ряда людей из его окружения (или несмотря на его фантазии о таком мнении), считающих его, мягко говоря, странным. Повышение уверенности в себе позволит шизоидному человеку быть снисходительнее к другим - к тем, кто испытывает  сложности в понимании его чувств и индивидуальных ценностей. Возможно, тогда он будет готов к более ясной коммуникации, научиться прояснять и уточнять запросы и потребности других людей, а так же более смело и откровенно, а не с помощью намеков и метафор, обозначать собственную зону комфорта.

В остальном, работа определяется причиной обращения за консультативной помощью, мотивацией клиента и его готовностью работать на определенном уровне глубины. Впрочем, это относится к клиентам самых разных типологических категорий. 

Почему же  шизоидный человек приходит в терапию (консультирование)?

Круг причин довольно широк. Это может быть депрессия, вызванная усталостью от необходимости функционировать в мире чуждых ценностей, интересов и установок.

Он может переживать реактивную депрессию из-за разрыва единственных близких (или имеющих подобие близости) отношений, которые давали ему ощущение структурированности происходящего и предоставляли ненавязчивую заботу о его нуждах. Потеря партнера вследствие разрыва отношений по инициативе последнего – довольно частый результат эгоцентричного и низкоэмпатийного поведения шизоидного человека. Не особенно интересуясь чувствами Другого, он бывает чрезвычайно фрустрирован его уходом, прежде всего, из-за непонимания причин. Ведь казалось, что в отношениях все идет, «как надо». Почему он оказался для Другого неудовлетворяющим, ему трудно понять. К тому же, шизоидный человек склонен всячески «намекать» своему партнеру, что ему крайне неприятны конфликты и любые варианты «выяснения отношений». На попытки объясниться он реагирует очень интенсивной защитой: например, может попросту заснуть вместо того, чтобы отвечать на претензии. Или дать резкую соматическую реакцию на вторжение в личное пространство, например, в форме пронизывающей головной боли.

Но, пожалуй, наиболее распространенной причиной обращения шизоидного человека к консультанту, является интенсивный страх сойти с ума – то есть страх дезинтеграции, если использовать специальную терминологию.

Нэнси Догерти и Жаклин Вест (2014), развивая психоаналитическую теорию в русле юнгианского понимания личности, отмечают, что  шизоидный характер предполагает несформированность внутрипсихических структур, которые отвечают за развитие, целостность и прочность Эго. В результате Эго остается навсегда уязвимым по отношению к влиянию бессознательного мира и проникновению в сознание примитивных страхов и фантазий архитипической природы, содержание и объем которых плохо поддается контролю и рационализации. Поэтому у шизоидных людей страх сойти с ума так распространен и, порой, актуализируется странной, причудливой симптоматикой. Сообщать о пугающих симптомах кому-либо из окружающих шизоидный человек не решается (чтобы его не сочли сумасшедшим), а справиться с ними самостоятельно не может. Здесь и появляется идея обратиться к профессионалу…

Например, одна моя клиентка, обладательница шизоидного характера и при этом внешне успешная, интеллектуально утонченная молодая женщина, рассказала на одной из сессий (далекой от начального этапа нашей работы), что, переживая последствия ситуаций перенапряжения и стресса, отмечает у себя «ужасающие» страхи самопровреждения. Они выражались в навязчивых преставлениях о том, как она травится чем-то несъедобным: например, выпивает уксус из бутылки, глотает порошок и т.п. Эти фантазии переживались ей как чуждые и никогда не сопровождались опасными действиями, но приводили в ужас, выматывали и генерализовались в устойчивый страх «сойти с ума».

Как быть в этом случае?

Я следую стратегии, согласно которой транслирую клиенту свою убежденность в том, что подобные переживания – это всего лишь одна из многих возможных реакций на неудовлетворяющую психологическую ситуацию, не более того.  И приглашаю к совместному исследованию: в чем именно эта ситуация состоит (потому что это не очевидно: возможно, регрессию  провоцирует какое-то давно прошедшее событие, то есть это отсроченная реакция на стресс, а, может быть, мы имеем дело с  реакцией на хронически неудовлетворяющий жизненный контекст), что в ней можно изменить  и какие альтернативные способы реагирования могут быть в данной ситуации приемлемы.

Другими словами, с шизоидным клиентом, как ни с каким другим, важна готовность и способность консультанта принять его «странности» и «ненормальности», отнестись к ним как к проявлению индивидуальности, которые имеют право быть.

Только это принятие должно быть искренним, иначе ничего не получится: ведь шизоидный клиент, измученный вызовами double bind, на раз распознает ложь. И если Вы, как огня, боитесь «сумасшедших» (в кавычках и без), то как транслировать клиенту, который боится стать таковым, уверенность в возможности другой – благоприятной – альтернативы.

Многие практикующие терапевты и консультанты подчеркивают, что шизоидные люди нередко кажутся более нарушенными и более «больными», чем это есть на самом деле. Поэтому причудливые фантазии и симптомы не должны стать поводом для отказа в немедикаментозной помощи.

Но опасностью является и другая крайность: начать экспрессивную терапию или личностно-ориентированное консультирование человека, переживающего неявный («белый») психоз. О дифференциальной диагностике в этих случаях написано много и подробно (например, у О. Кернберга или Н. Мак-Вильямс). Я только очень кратко скажу, на что смотрю в первую очередь, принимая решение о дальнейшей работе.

1. Способность клиента, пусть и прилагая значительные усилия, «удерживаться» в реальности и адекватно тестировать реальность.
2. Наличие у клиента внутренней возможности и готовности дистанцироваться от имеющейся симптоматики и рационально анализировать ее (в этом, собственно, состоит механизм интеллектуализации);
3. Приемлемый адаптационный статус или, если речь идет об эпизоде дезадаптивного срыва, наличие у клиента конструктивного опыта преодоления похожих срывов. Впрочем, даже если такого опыта нет, а срыв налицо, можно попытаться работать - при условии, что клиент мотивирован, а его интеллектуальные процессы сохранны.
4. Способность клиента формировать контакт с консультантом, то есть воспринимать меня как живого человека, а не просто как некую структуру, выполняющую определенные функции (но здесь важны и усилия со стороны самого консультанта: необходимо предоставить гарантии безопасности контактирования).

Об ограничениях консультирования и моих возможностей

В аналитической терапии целью работы с шизоидным клиентом является восстановление способности к эмоциональной привязанности, поврежденной, либо вообще не сформированной в раннем опыте. Успешная адаптации, а тем более – личностное развитие, рост, индивидуация – вряд ли возможны без возвращения в мир Отношений.

Но в рамках консультирования у нас часто нет ресурсов для многолетней работы в условиях устойчивого сеттинга, поэтому возрождение эмоциональной потребности шизоидного клиента в обращении к Другому, часто становится непосильной задачей.

Впрочем, если судить  с позиции шизоидной личности, психологи вообще и психотерапевты, в частности, склонны сильно преувеличивать ценность человеческих отношений. Стоит признать, что шизоидная структура характера, предполагает, среди прочего,  умение наслаждаться уединением. И для ее обладателя бродить в лабиринте одиночества может быть занятием более привлекательным (и увлекательным), чем искать выход в Отношения. Возможно, шизоидного человека гораздо больше интересует другой выход – выход к самому Себе. Может ли Другой стать попутчиком? Или ему не отведено большей роли, чем роль случайного прохожего? Выбирать клиенту.

Так что я отодвигаю свое кресло подальше и начинаю издалека…