Моя работа сейчас очень похожа на то, чем я занималась в детстве. Всё свое детство я, как могла, урегулировала конфликты между мамой, папой и дедушкой. Сейчас я урегулирую их между жителями дома-интерната для пожилых.

И, как и в детстве, для ребенка, который эти конфликты урегулирует, они кажутся масштабнее и значительнее, чем для тех, кто эти конфликты создает. 

Сейчас для меня это уже, конечно, не так. Но большинство сотрудников и начальство воспринимают каждый конфликт сверхсерьезно и паранойят из-за любого недовольства стариков. Мотивы беспокойства у  них, конечно, несколько другие, нежели забота о психологическом благополучии стариков и сохранении их любви к начальству, чего нельзя сказать о детях, для которых душевное благополучие родителей и их любовь являются жизненно необходимыми.

Я же вспоминаю себя и вижу аналогию в том, что я всерьез боялась, что что-то может случиться, что родители разведутся, что они перестанут любить меня, как это понимают, что кто-то из них может заболеть или умереть.

Если задуматься над основной функцией, которую я выполняю и выполняла в детстве, то я громоотвод  и такой посредник-проводник. Только в отличии от античного героя, посланника богов быстроногого Гермеса, не я несу людям волю богов, я люди постоянно пробуют на мне свою волю.

Что дает использование родителями ребенка как посредника?

Ребенок частично является контейнером для непереносимых переживаний взрослых, при неудачных попытках уладить конфликт, всегда можно сместить часть вины и агрессии на ребенка.

Если же ребенку удается контейнировать родителей, дать каждому из них, насколько это возможно, переживать себя любимым ребенком, а также значимым и правым в собственных заскоках и эмоциях, то тут вообще, убиты сразу многие зайцы, и конфликт с таким вынужденным участием ребенка будет периодически повторяться, поскольку так родители смогут лечить свои эмоциональные раны и будут оставаться защищенными от необходимости что-то менять в своем поведении, ведь ребенок принимает и старается дать максимальную дозу любви родителям вне зависимости от того, каков вклад каждого из них в конфликт.

Чего катастрофически не хватает ребенку в этой роли посредника, связующего звена между родителями и другими родственниками?

Того, чтобы быть увиденным, быть не функцией, не каким-то безымянным объектом, который поддерживает хрупкий внутренний мир родителя, а иметь свое Я, свою позицию, свои чувства и эмоции, чтобы взрослые люди, которые его окружают, наконец, заметили, что они причиняют ребенку своими конфликтами, агрессией и взаимными обвинениями душевную боль, чтобы в пределе взрослые люди вообще заметили, что они причиняют своими конфликтами боль друг другу и чтобы младенческий принцип удовольствия, реализации только своей воли, правоты только своей позиции, то есть в пределе младенческое всемогущество и эгоцентризм были преодолены.

А для этого любые посредники при конфликте должны быть удалены. Диалог должен вестись напрямую, чувства должны высказываться сторонами конфликта друг другу напрямую.

Но беда и в том, что такое выяснение отношений напрямую возможно только при наличии достаточно прочного личностного ядра, сформированного здорового нарциссизма, иначе любое высказывание и любой эмоциональный отклик в ответ на агрессию партнера по коммуникации будет восприниматься и воспринимается как уничтожающий весь внутренний мир оппонента.

И да, у стариков дефекты личностного ядра выступают очень рельефно и для сохранения их психического здоровья, во многом только и остается быть этим дополнительным костылем их собственной недоразвитой, а то и вовсе несформированной любви к себе.

И несомненно многие из этих стариков также выполняли функцию посредника, опоры, костыля для самооценки и поддержания самоуважения в самых различных ситуациях у своих родителей.

Но что интересно, дать самоуважение и всепринятие другому, объекту, на который направлен, который любишь, оказывается возможным и многие люди всех себя посвящают тому, чтобы быть такой контейнирующе-идеализирующей всепринимающей и всепрощающей функцией в близких отношениях.

Но что если мы попробуем напрямую давать такую перманентную эмоциональную подпитку, любовь, принятие, восхищение и видение уникальности самим себе?

P.S. Возвращаясь к вопросу в заглавии данной статьи, может быть, кто-то захочет поделиться своими историями и мыслями по поводу схожести профессиональных обязанностей и того, чем вы занимались в детстве, какую психологическую позицию в семье занимали, какой чувствовали свою роль в семье.

И да, если выразить основную мысль более профессионально, в терапии терапевт сам проживает репарацию своего дефектного внутреннего объекта. Но, конечно, этот процесс очень многогранен. И помимо такого, казалось бы, навязчивого повторения, несет в себе целительный потенциал для всех участников взаимодействия.