Не так давно я случайно набрела на стихотворение Роберта Рождественского «Будь, пожалуйста, послабее…». Памятуя о том, что случайность – это пересечение двух и более необходимостей, я задумалась об ответственности и об распределении сил в человеческих отношениях.

Для начала хочется разобраться, что же такое ответственность за свою жизнь? В экзистенциальном плане – это данность или «вынужденность», то, что невозможно никому отдать. Однако, ответственность возможна только тогда, когда возможен выбор. Там, где есть заданность, предопределение – ответственности нет. Она перекладывается на плечи чего-то мистического, «великого и всемогущего» или на плечи другого человека, того, кто рядом. Если я перекладываю функцию выбора на кто-то или что-то, то продолжаю ли я управлять своей жизнью?.. Экзистенциалисты убеждены, что если человек хочет быть личностью, иметь свободу – то придется нести за это полную личную отвественность, то есть, человек является тем, за что он несет ответственность.

Хорошее дело получается!.. – маргинальная философия!.. – несу ответственность только за себя, за свое становление как личности. Однако, люди – существа социальные. Знаменитая, уже набившая оскомину фраза, вызубренная еще со школьной скамьи – «свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого». Таким образом, человек несет ответственность не только за свои выборы, но и за их резонанс в окружающем мире.

Впрочем, это все философия. А если переложить на практику – как терапевтическую, так и общечеловеческую? Представим несколько ситуаций.

Пожалуй, первое, что приходит на ум – это властная мать и ее ребенок (часто единственный). То ли от огромной любви, то ли от жажды власти, то ли от страха за свое «дитятко», а, вероятнее, от всего вышеперечисленого и еще от сотни других переполняющих ее сердце чувств, такая мать, зачастую неосознанно, полностью лишает своего ребенка возможности выбирать, осознавать себя, прислушиваться к своим желаниям и потребностям и удовлетворять их. Вспоминается анекдот: мать кричит сыну в в окно – «Васенька, домой!» - «Мама, я замерз?» - «Нет, ты хочешь кушать!». Было бы смешно, если б не было так грустно. «Работа на предупреждение» желаний ребенка, а затем подавление его протестных реакций в период естественной сепарации, способствует закреплению слияния с матерью и его переход на, зачастую, патологичный уровень – возникает конфлуэнция II рода, если говорить терминами. Далее ребенок просто разучается определять чего ему хочется и, как следствие, не задумывается о том, как реализовать желаемое. Мысли, чувства, желания, потребности, даже телесные сигналы оказываются спутанными, неразличимыми – возникает конфлуэнция I рода – невозможнось осознавать себя. Если в дальнейшем процессе развития внешняя среда не выводит его из состояния «экзистенциального сна», не повышается его тревога в связи с желанием удовлетворять свои, а не мамины потребности, делать свой, а не мамин выбор, то мы рискуем увидеть «вечного подростка», несчастливого, не умеющего отстаивать свои границы, несамостоятельного, постоянно ждущего маминого покровительства в случае вмешательства со стороны. По одной из теорий возникновения шизофрении, заболевание проявляется в тех семьях, где у ребенка критически низкая степень дифференциации (т.е. ЗРЕЛОГО осознавания, «различения») своих желаний, чувств, мыслей. Конечно, психическое заболевание – это крайняя форма, но, согласитесь, есть о чем задуматься…

Возьмем другой пример с чрезмерной ответственностью и подменой функции выбора у  других. Этакий «супер-сотрудник», тот, кто все всегда все делает идеально, выполняет работу за других и, между прочим, часто бывает не оценен. Часто это руководитель, имеющий довольно большой штат подчиненных. Некоторые из его сотрудников находятся в отдалении, например, в других городах, а некоторые работают непосредственно рядом с ним. Руководитель, в прямом смысле слова, отдает работе всего себя, старается все держать под контролем, не оставлять никого и ничего без присмотра, включается в каждую, даже самую мелкую, рабочую задачу. На терапию приходят как сотрудники такого руководителя с запросом типа «ненавижу своего начальника, не могу работать рядом с ним, он/она влезает во все процессы, через чур много контролирует, не дает проявить самостоятельность, пресекает все новые идеи!..», так и сами руководители – «мои подчиненные меня ненавидят! Я им стараюсь быть как «мать/отец родной», я контролирую все, никогда их одних не оставляю, а благодарности ноль! Только злословят обо мне в курилке, а некоторые и в лицо огрызаются! И, главное, они без меня не ничего не делают! Я всю работу выполняю за них! Если я уйду в отпуск, то работа встанет! Им бы только трепаться и кофе пить!». На мой взгляд, эта история перекликается в предыдущим примером: властная фигура, лишающая свободы и возможности выбора, забирающая всю ответственность на себя. И правда, зачем подчиненным что-то делать, напрягаться, если руководитель все делает сам, а при попытках выполнить задачу самостоятельно, вмешивается и отвергает любой, отличающийся от его собственного, способ реализации задачи?..

Третий, вспоминающийся в связи с этой темой, пример – это сильная деловая женщина, жалующаяся в терапии на своего «вялого, апатичного» мужа. Она «и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет»: и деньги зарабатывает, и дом в порядке содержит, и о семейном счастье заботится – романтика, уют, секс, и детей воспитывает – садик, школа, кружки, секции и т.п. Она никогда не останавливается, она всегда в движении, все берет на себя, все контролирует! А муж «лежит целыми днями на диване», перебивается случайными заработками или «киснет» на низкооплачиваемой работе, или «не проявляет никакой инициативы» в их семейной жизни – просто плывет по течению, во всем со своей супер-женой соглашается… Для меня и это история про ответственность – если кто-то делает что-то за меня, то для чего мне начинать это делать? Для чего брать ответственность? Для чего «просыпаться» и выходить из состояния комфорта? С течением времени у меня вообще может угаснуть какая бы то ни было уверенность в собственных силах, я могу счесть себя ни на что не способным, и тогда уже совершенно точно «никогда не встать с дивана» и не начать что-то делать для себя и для своей семьи.

Можно продолжать приводить такие примеры. А можно сделать вывод – беря на себя ответственность за результаты другого человека, за результаты целой системы (будь то семья или рабочий коллектив) – я делаю страшную вещь – лишаю другого возможности проявиться: то есть, научиться добиваться желаемого, удовлетворять свои потребности, отстаивать границы, жить ярко и наполненно, в конце-концов. Баланс ответственности это очень гибкая штука и нет универсального рецепта о том, как его сохранять и удерживать. По моему мнению, важно каждый раз задаваться вопросами – «не перехватываю ли я сейчас чужую ответственность? Не лишаю ли я кого-то сейчас возможности самостоятельного выбора? Не подменяю ли я своими действиями его собственные действия?»  Вопросы могут быть сформулированы бесконечным количеством способов, но ключевым в них будет осознавание того, где в нашем совместном действии Я, а где ДРУГОЙ. Где мои желания, а где желания другого. Иногда бывает важно отпустить этого ДРУГОГО в свое собственное свободное плавание, даже если мне кажется, что я лучше знаю, как в этой ситуации быть. Без этого он не получит опыт, не начнет развиваться, не научится реализовавыть свои потребности, обозначать и отстаивать свои границы и не станет самим собой. Возвращаясь к экзистенциализму  - конечная цель любого человека – это стать самим собой, тем, кем он на самом деле является. Это цель длиною в жизнь. Уникальность в том, что стать самим собой могу только я сам, и никто не сможет мне в этом помочь – это исключительно моя ответственность.

Закончить свои размышления об ответственности и силе мне бы хотелось процитировав то самое стихотворение Роберта Рождественского, которое натолкнуло меня на эти мысли:

«Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь, пожалуйста.
И тогда подарю тебе я
чудо запросто.
И тогда я вымахну —
вырасту, стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя, сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное —
в море брошусь,
густое, зловещее,
и спасу тебя!..
Это будет сердцем велено мне,
сердцем велено...
Но ведь ты же
сильнее меня, сильней
и уверенней!
Ты сама
готова спасти других
от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги,
ни огня хрустящего.
Не заблудишься,
не утонешь,
зла не накопишь
Не заплачешь
и не застонешь, если захочешь.
Станешь плавной
и станешь ветреной,
если захочешь...
Мне с тобою —
такой уверенной —
трудно очень.
Хоть нарочно,
хоть на мгновенье —
я прошу, робея, —
помоги мне
в себя поверить,
стань слабее.»