Представьте картину: вы стоите в очереди в супермаркете, а рядом — ваша коллега с ребенком. Допустим, милой такой годовалой девчушкой. Реакция большинства женщин (и многих мужчин) будет однозначной - ”baby talk”, “сюсюканье» по-нашему.
Если вдуматься в его смысл, появляется много чего интересного. То есть мы в этом разговоре как бы сообщаем ребенку о нем: «Какой у Машеньки красивый бантик!» или «Машуня трет глазки — Машенька хочет спать». То есть, мы начинаем зеркалить не только его действия, проговаривая и интерпретируя их («Маше хочется домой, уже совсем устала в очереди стоять»), мы выдаем ребенку массу информации о нем, его внешности («а ушки у Машеньки папины»), характере («спасибо за конфетку, какая Маша добрая девочка!»). Чтобы эта информация быстрее и легче усваивалась сюсюканье всегда очень эмоционально, с большими паузами, растягиванием гласных, произносится в более высоких тонах, нежели обычный диалог.
Эрик Тиссен продемонстрировал, что сюсюканье не только невредно и нравится детям, но еще и полезно для раннего развития. 8-месячным малышам давали в течение 2 минут послушать быструю речь, состоящую из незнакомых слов. Те дети, которым включали запись с элементами «baby talk», запоминали новые слова быстрее, чем те, кто слушал обычный взрослый монолог.
Такой своеобразный детско-родительский язык существует абсолютно везде, от Африки до стран Азии. Например, в Японии машину назовут «jidosha» или «kuruma», а дети скажут «bи-bи», точно также, как и в России.
Таким образом, ребенок не только обучается языку, но и чувствует себя признанным, понятым. Это такой один из первых камушков в формирование базового доверия к миру. Ребенок как бы получает подтверждение права существовать в нем. А в дальнейшем — это очень ценный навык для принятия себя. За которым стоят такие навыки, как стрессоустойчивость, спокойное отношение к критике, уверенность в себе.
Если вдуматься в его смысл, появляется много чего интересного. То есть мы в этом разговоре как бы сообщаем ребенку о нем: «Какой у Машеньки красивый бантик!» или «Машуня трет глазки — Машенька хочет спать». То есть, мы начинаем зеркалить не только его действия, проговаривая и интерпретируя их («Маше хочется домой, уже совсем устала в очереди стоять»), мы выдаем ребенку массу информации о нем, его внешности («а ушки у Машеньки папины»), характере («спасибо за конфетку, какая Маша добрая девочка!»). Чтобы эта информация быстрее и легче усваивалась сюсюканье всегда очень эмоционально, с большими паузами, растягиванием гласных, произносится в более высоких тонах, нежели обычный диалог.
Эрик Тиссен продемонстрировал, что сюсюканье не только невредно и нравится детям, но еще и полезно для раннего развития. 8-месячным малышам давали в течение 2 минут послушать быструю речь, состоящую из незнакомых слов. Те дети, которым включали запись с элементами «baby talk», запоминали новые слова быстрее, чем те, кто слушал обычный взрослый монолог.
Такой своеобразный детско-родительский язык существует абсолютно везде, от Африки до стран Азии. Например, в Японии машину назовут «jidosha» или «kuruma», а дети скажут «bи-bи», точно также, как и в России.
Таким образом, ребенок не только обучается языку, но и чувствует себя признанным, понятым. Это такой один из первых камушков в формирование базового доверия к миру. Ребенок как бы получает подтверждение права существовать в нем. А в дальнейшем — это очень ценный навык для принятия себя. За которым стоят такие навыки, как стрессоустойчивость, спокойное отношение к критике, уверенность в себе.
