Осенние ветры стихали за окном. И дома стало тише и спокойнее, и только когда отец ушел стало тихо.

Еще иногда мать всхлипывала в подушку, а он старался утешить.

Он – всего лишь подросток. Тот, кто еще не подрос и не успел понять кто он.

Зато он столько успел понять из их жизни. Он усвоил, что нельзя доверять людям, что жизнь опасна, хоть и так привлекательна.

Он запомнил все черточки на лице отца в моменты гнева и как он его почти не задушил в приступе ярости, запомнил измученное и отрешенное лицо матери и ее бесконечные слезы.

Вот только он не плакал.

Казалось он уж, забыл, как это вообще бывает.

Боль со временем притупилась, а лишние эмоции он научился сдерживать.

Иногда смеялся, но не плакал.

Мужчины ведь не плачут!

Ну да… и не чувствуют… и сторонятся незнакомых людей.

К чему эти связи, если они ничего не приносят?...

Зачем?

Он научился снова улыбаться и постепенно все забывать и даже начал снова верить, но по-прежнему не плакал.

Когда-то давно он был очень ранимым малышом, но это было давнооооо…

… а значит – НЕПРАВДА!

А правда вот она, здесь и сейчас и сейчас он сам по себе и ему никто не нужен!

Но отчего-то так скучно иногда и как будто чего-то не хватает… или кого-то…

Но как же сближаться, ведь у него перед глазами был пример, во что это все превращается со временем.

Он видел и слышал, а теперь он словно ослеп и оглох и перестал чувствовать, как будто совсем.

Тогда, когда он попытался противостоять ярости, он испытал страх, страх того, что тот, кто породил способен отобрать у него жизнь. Как будто ОН решал все!

В этот момент слезы высохли, не успев появиться…

Он их проглотил вместе со словами, застрявшими в горле.

Он так и не сказал этих слов и так и не выплакал этих слез.

Ярость, напугавшая его, заглушила все – и слова и чувства.

Но он помнил те слова, которые его так напугали: «Я тебя породил, я тебя и ………………………!»

Как будто ОН имел право. Так, словно ОН распоряжался его мыслями, чувствами, жизнью!

Он брел по замерзшим улицам, средь фонарей и в нем вскипала его ярость. Сжав кулаки, он взревел, глядя в лицо невидимому сопернику и сквозь рев, пробились слезы.

Он сделал глубокий вдох и расправил плечи, подняв лицо к небу, набрал полные легкие.

Слеза скатилась за ворот…

А он засмеялся как когда-то давно. Теперь он точно знал: больше они, ЗАСТРЯВШИЕ В ГОРЛЕ, не будут его душить.