23.02.08 Третья сессия.

На прошлую сессию Арина не смогла прийти – болела. Сегодня мы больше работали с телом, чем с отношениями с Анваром. Хотя в начале сессии Арина пыталась задавать мне вопросы типа «Почему он так себя ведёт?», «В какую игру он играет?» - она говорила о том, что в последнее время Анвар стал подозрительно весел и внимателен к Арине. Когда она болела, он принёс ей огромные пакеты всяких вкусностей, что вызвало у неё раздражение – ибо она «об этом не просила». Я попробовала зацепиться за раздражение. Оказалось, что Арина часто раздражается на сына «из-за мелочей» и подавляет своё раздражение на Анвара. Хотя «он догадывается о нём» по косвенным признакам.

У меня возникло предположение, что раздражение является неким прикрытием других чувств, которые Арина вытесняет с его помощью. Я стала расспрашивать про это раздражение – как оно проявляется, что она чувствует в теле, какие фразы она выкрикивает, когда раздражается и т.д.

Это один пласт сегодняшней работы – с раздражением, и что за ним кроется. Другой пласт – для чего она ходит на терапию, какую пользу она получает и/или хочет от неё получить.

С Ариной сложно работать "про чувства" – на вопросы про ощущения в теле и эмоции она часто отвечает «не знаю», «трудно сказать», «не понимаю». Я решила прояснить, чего бы она хотела получить от терапии. На первой сессии, помню, Арина сказала «Чтобы он вернулся». Сегодня третья сессия, и она говорит «Хочу научиться выражать свои чувства. Не хочу быть «холодной женщиной». Что ж, запрос уже более конкретный, он меня порадовал.

Я предложила Арине упражнение с «пустым стулом» – у меня были сомнения, стоит ли его уже сейчас давать, но явно хотелось выйти за пределы однотонной работы с постоянным повторением вопроса «Что ты чувствуешь?», и я предложила ей рискнуть. Она согласилась. На «пустой стул» мы посадили Арину в состоянии раздражения. На диване – Арина – «холодная женщина». Я предложила организовать диалог между двумя «Аринами». Ясно было, что ей тяжело даётся это упражнение, и ясно было, что Арина-«холодная женщина» получается естественней и проще.

Когда «холодная женщина» обращалась к «Арине с раздражением», она сказала следующие слова: «Ты истеричка. От тебя хочется уйти». Я подумала, что, подавляя своё раздражение по отношению к Анвару, она боится его (Анвара) потерять. Боится, что он уйдёт, если она будет раздражительной («истеричкой»).

На стуле в роли "Арины с раздражением" я предлагала покричать, что вызвало затруднения, т.к. обычно она говорит тихим, безэмоциональным голосом. Однако в этот раз ей это удалось! И Арина, периодически теряя ощущение раздражения, всё же ожила телом и эмоциями и довольно громко кричала фразы типа «Зачем ты поменял фотографию на компьютере? Кто тебе разрешал? Поставь на место!» (это фразы, адресованные сыну сегодняшним утром, как она рассказала). Я предложила поорать на Анвара. «Зачем ты принёс эти пакеты, козёл? Я же просила воды!» - после этой фразы энергия Арины сразу пропала. Я спросила, что случилось с энергией раздражения. И слишком поспешно дала подсказку – «свернула?». Она тут же сказала – «Да, свернула, я всегда сворачиваю».

Полагаю, что всё же упражнение со стулом было несколько преждевременным, хотя оно и показало отношение Арины к собственному раздражению весьма наглядно. Раздражаясь на Анвара, она переносит своё раздражение на сына, чем, конечно же, травмирует его. Арина говорила о страхе, который видит в глазах сына, когда орёт на него «из-за мелочей». Возможно, что на самом деле это её страх потерять Анвара.

Есть и остаётся некоторое ощущение нехватки информации, проявлений, жизни Арины в наших отношениях. Я пыталась спросить её, как она ко мне относится, что она считает важным, полезным в наших отношениях. Арина долго думала, но так и не ответила. Хотя сказала, что нащи диалоги однозначно полезны, что она "лучше себя чувствует после занятий, спокойнее, увереннее". Мне этот ответ показался неполным, но, видимо, это всё, чего можно было добиться в тот момент.

Ещё мы говорили о том, что может быть скрыто за раздражением. У меня было предположение, что нежность, страх привязанности. Немного поговорили об этом. Но Арина не высказывала предположений. Такое впечатление, что она уже устала и утратила контакт со своими чувствами. И мне трудно было по её реакциям понять, насколько ей сложно прислушиваться к себе, отслеживать то или иное переживание. Могу только предполагать, что в значительной степени трудно.

Домашнее задание она «не смогла» выполнить. Я его оставила до следующей сессии. И рассказала ей, чего бы мне хотелось от нашей терапии – чтобы она применяла в жизни то, о чём мы здесь говорим. Чтобы она не подменяла общением со мной своей потребности в близких отношениях (возможно, это мои собственные страхи, что клиентка станет считать меня самым близким человеком, а с другими людьми в своей жизни так и не научится сближаться).

В общем и целом, ощущение после сессии несколько сумбурное, но энергии много, и есть чёткое ощущение, что пока на ощупь, осторожно и мягко, но мы идём в нужном направлении.

К сожалению, в работе с данной клиенткой я больше не описывала сессий. Арина приходила ещё 7-8 раз. Мы в значительной степени продвинулись в исследовании её чувств и реакций. В том, как она «прерывает» себя, останавливает, не позволяет себе желать. В какой-то момент Арина просто больше не пришла и не позвонила. На мой звонок и вопрос по поводу прерывания наших отношений ответила виноватым тоном, что ей уже хорошо, и она придёт «потом как-нибудь». Больше я её не видела и ничего о ней не знаю.