Глава 14. Современный подход к ценностному процессу
Работа педагога (учителя и воспитателя), как и работа психотерапевта, сложным и неразрывным образом связана с проблемой ценностей. Школу всегда относили к средствам, благодаря которым одно поколение передает свои культурные ценности другому. Однако теперь этот процесс нарушен, и многие молодые американцы объявляют себя «исключенными» из действующей в современном мире системы ценностей, которая, на их взгляд, насквозь лицемерна и бесперспективна. Как же педагоги (да и обычные люди) должны ориентироваться в этой сложной и запутанной проблеме?
Однажды, много лет тому назад, во время отпуска на Ямайке, наблюдая многообразную жизнь моря и не менее чарующий процесс развития трех моих внучек, я предпринял попытку написать эссе по данной проблеме, основываясь главным образом на своем опыте в области психотерапии (Сокращенный вариант этой главы был впервые опубликован К. Роджерсом в виде статьи: Toward а Modern Approach to Values // J. of Abnormal and Social Psychology. 1964. Vol. 68. Р. 160 — 167.).
Когда эссе было закончено, я почувствовал, что совершенно не удовлетворен им. Однако оно, как мне кажется, выдержало испытание временем, и теперь мне нравится его авантюрный характер. Я чувствую, что в этом эссе, как и в нескольких других своих статьях, я сказал больше, нежели «знал умом», и моему интеллекту позже приходилось «догонять» то, что я уже написал. Я обнаружил также, что многие люди восприняли этот текст как весьма значимый для них. Не скажу, что тогда я отчетливо предвидел тот огромный сдвиг в ценностях, который столь сильно изменил нашу культуру, и, тем не менее, я глубоко убежден, что кое-что предчувствовал.
Социолог Дэниэл Янкелович, изучивший огромные массивы данных из национальных опросов начала 1980-х годов, попытался обрисовать некоторые аспекты этого изменения. Он пишет, что в поиске новых смыслов, охватившем примерно 80% всего взрослого населения Америки, выражается общенациональный настрой на экспериментирование: «Это выглядит так, как если бы десятки миллионов людей... одновременно решили провести над собой рискованные эксперименты, использовав для этого единственный доступный для них материал — свою собственную жизнь» (Yankelovich, 1981. Р. 39). Вывод, как мне кажется, говорит сам за себя, и в этой главе я покажу, каким образом происходит такое изменение в ценностях, а также рассмотрю отдельные его последствия, которые, скорее всего, будут восприняты культурой.
Современное общество явно озабочено проблемой ценностей. Почти в каждой стране молодежь испытывает глубокую неуверенность относительно своей ценностной ориентации: ценности, связанные с различными религиями, утратили значительную долю своего влияния; в каждой культуре умудренные опытом люди кажутся неуверенными и озадаченными, когда речь заходит о целях, к которым они традиционно испытывали уважение. Чтобы увидеть причины этого, не надо заглядывать слишком далеко. Мировая культура во всех своих аспектах представляется все более изученной и относительной; неизменные и абсолютные ценностные понятия, пришедшие к нам из прошлого, кажутся анахронизмом. Но, может быть, еще важнее тот факт, что современного человека со всех сторон теснят противоречивые ценностные системы. Больше нет той возможности, какая была в не столь отдаленном историческом прошлом: с комфортом устроиться в системе ценностей своих предков, или своего сообщества, или своей религии и жить, не задумываясь о ее природе или предпосылках.
Не удивительно, что в этой ситуации ценностные ориентации, наследуемые из прошлого, дезинтегрируются и впадают в коллапс. Люди задаются вопросом, существуют ли и могут ли существовать универсальные ценности. Зачастую возникает ощущение, что современный мир утратил саму возможность выработать какое-либо общее межкультурное основание для ценностей. Один из естественных результатов этой неуверенности и запутанности — усиление озабоченности, интереса и поиска обоснованного, осмысленного подхода к ценностям, способного выстоять в современном мире.
Я разделяю эту общую озабоченность. У меня также есть некоторый опыт решения определенных ценностных проблем, возникающих в моей профессиональной области, и я хочу попытаться сформулировать собственный довольно скромный подход ко всей этой проблеме. Я наблюдал изменения в подходе к ценностям по мере того, как человек развивается от младенчества к взрослости. Я наблюдал и дальнейшие изменения, когда (при счастливом стечении обстоятельств) человек продолжает развиваться в направлении подлинной психологической зрелости. Многие из этих наблюдений основываются на моем опыте педагога и терапевта, имеющего редкую возможность видеть пути, по которым люди идут к более полной жизни. Из этих наблюдений я извлек несколько основополагающих идей, которые могут составить новое понятие ценностного процесса — более здравое и логичное для современного мира. Я начал с того, что частично представил некоторые из этих идей в предшествующих публикациях (Rogers, 1951, 1959); сейчас я хочу изложить их более отчетливо и развернуто. Подчеркну, что моя позиция, позволившая мне сделать все эти наблюдения, имеет преимущество перед позицией ученого или философа: мои формулировки опираются на мой опыт работы в качестве человека, лично наблюдавшего рост, изменение и развитие.
Некоторые определения ценностей
Прежде чем представить некоторые из этих наблюдений, попытаюсь, насколько это возможно, прояснить, что я имею в виду под ценностями. Существует много определений ценностей, однако я счел наиболее приемлемыми определения Чарльза Морриса (Morris, 1956). Он указывает, что «ценность» — это термин, употребляемый в разных смыслах. Мы используем его, чтобы обозначить свойственную живым существам тенденцию демонстрировать своими действиями предпочтение одного объекта (цели) другому. Моррис называет это предпочитающее поведение действующими (operative) ценностями. За ним не стоит какое-либо когнитивное или понятийное мышление. Оно представляет собой простой ценностный выбор, проявляющийся на уровне поведения: организм выбирает один объект и отвергает другой. Когда земляной червь, помещенный в простой Y-образный лабиринт, выбирает гладкое ответвление Y вместо ответвления, покрытого наждачной бумагой, он обнаруживает действующую ценность.
От первых отличаются так называемые знаемые (conceived) ценности. Это предпочтение индивидом того или иного символического объекта. Обычно в подобном выборе индивид обнаруживает антиципацию (предвидение) в отношении результата поведения, направленного к такому символическому объекту. Предпочтение «честности как лучшей политики» является такой знаемой ценностью.
И, наконец, объективные (objective) ценности. Люди используют слово «ценность» в данном смысле, когда хотят сказать о чем-то объективно предпочтительном — безотносительно к тому, насколько объект на самом деле ощущается или понимается как желаемый. То, о чем я буду писать в этой главе, почти не касается этого последнего определения. Меня, напротив, больше занимают взаимоотношения ценностей действующих и знаемых.
Ценностный процесс у младенца
Сначала позвольте мне поговорить о младенце. Живое человеческое существо на начальном этапе своего развития имеет ясный подход к ценностям. Оно предпочитает одни вещи и впечатления и отвергает другие. Изучая его поведение, мы можем прийти к выводу, что оно предпочитает те фрагменты своего опыта, которые поддерживают, усиливают или актуализируют его организм и отвергает те, которые не служат этой цели. Понаблюдав за ним некоторое время, мы увидим следующее:
Голод оценивается отрицательно. Эту свою оценку младенец выражает громко и ясно.
Пища оценивается положительно. Но когда наступает насыщение, пища оценивается отрицательно: то же самое молоко, к которому младенец так страстно стремился, теперь выплевывается, материнская грудь, представлявшаяся столь желанной, теперь отвергается, и младенец отворачивается от соска с забавным выражением недовольства и отвращения на личике.
Он ценит защищенность, а также когда его держат и поглаживают, что, по-видимому, дает ему это ощущение защищенности.
Он ценит новые впечатления как таковые, сами по себе; это видно по тому явному удовольствию, какое он получает от изучения пальцев своих ног, от поисковых движений и от бесконечного любопытства.
Он явно отрицательно оценивает боль, горькие вкусовые ощущения и неожиданные громкие звуки.
Все эти факты общеизвестны, но давайте посмотрим, что они говорят нам о подходе младенца к ценностям. Прежде всего, этот подход является гибким, изменяющимся ценностным процессом, а не фиксированной системой. Младенец любит пищу и не любит ту же пищу. Он ценит безопасность и покой и отвергает их ради новых впечатлений. По-видимому, наилучшим образом такой подход может быть описан как самоценностный процесс, в котором каждый элемент, каждый переживаемый момент учитывается, отбирается или отвергается в зависимости от того, ведет ли он к актуализации Я или нет. Это сложное взвешивание опыта представляет собой явно органическую, а не сознательную, символическую функцию. Это действующие, а не знаемые ценности. Но, тем не менее, данный процесс имеет дело со сложными ценностными проблемами. Хочу напомнить вам об эксперименте, в котором перед младенцами выставляли двадцать или более того тарелок с различной натуральной (то есть лишенной вкусовых добавок) пищей. Через некоторое время младенцы начинали явно отдавать предпочтение тем разновидностям пищи, которые способствовали их выживанию, росту и развитию. Если какое-то время ребенок употреблял пищу, богатую крахмалом, то вскоре он уравновешивал эту диету белковой пищей. Если на какое-то время он выбирал пищу, содержащую какой-то витамин в недостаточном количестве, то позднее он находил еду, богатую именно этим витамином. В своих ценностных выборах он использовал мудрость своего тела; или, если говорить точнее, физиологическая мудрость тела руководила его поведением, приводя в результате к тому, что мы рассматриваем в качестве объективно обоснованных ценностных выборов.
Другой аспект младенческого подхода к ценностям состоит в том, что источник (локус) ценностного процесса определенно располагается в нем самом. В отличие от многих из нас он знает, что ему нравится, а что не нравится, и исходная точка этих ценностных выборов находится непосредственно в нем. Он — центр ценностного процесса; основания для выбора ему предоставляют его собственные органы чувств. В этом смысле он не испытывает влияния ни со стороны родителей, имеющих свои представления о том, что ему следовало бы предпочесть, ни со стороны церкви, ни со стороны лучшего эксперта в данной области или рекламной фирмы. Его организм, опираясь на собственный опыт, говорит без слов: «Это хорошо для меня», «Это плохо для меня», «Это мне нравится», «Это мне явно не нравится». Если бы младенец каким-то образом узнал про нашу озабоченность проблемой ценностей, он бы рассмеялся. Как это кто-то не может понять, что ему нравится, а что не нравится, что хорошо для него, а что нет, что важно, а что не имеет значения?!
