Для того, чтобы понять, какое значение фундаментальный парадокс присутствия имеет для полевой динамики, необходимо для начала восстановить в памяти его сущность. А затем я попытаюсь сделать некоторые наиболее важные комментарии методологического свойства. Фундаментальный парадокс присутствия заключается в следующем.
Из современной физики мы знаем, что классическая известная нам реальность создана наблюдателем. Создана в результате коллапса волновой функции, который сопутствует акту наблюдения. Говоря в терминах диалогово-феноменологической психотерапии, первичный опыт при появлении в поле функции осознавания коллапсирует до опыта вторичного. Происходит это потому, что осознавание по привычке атрибутировано некоему субъекту, который осознает те или иные объекты в пространстве и времени. При этом пространство, время и субъект/объект рассматриваются нами в качестве абстракций поля. И по совместительству – матрицы формирования реальности. Но так или иначе именно в момент появления осознавания первичный опыт, являющийся неким бесконечным набором возможных состояний поля, коллапсирует к одному из них. Так появляются «чистые» феномены, которые порой с потрясающей скоростью становятся материалом для концепций. Оставшаяся незначительная их часть «бросается в топку» переживания. Но самое важное в этой закономерности остается следующее – присутствие агента осознавания (наблюдателя) способствует формированию более или менее стабильного и устойчивого мира.
Из концепции о коллапсе первичного опыта мы можем предположить, что присутствие наблюдателя, который замечает меня и моё поведение в поле, должно фиксировать мои феноменологические проявления. Это действительно работает. Например, мы знаем из различного рода исследований, что установка к восприятию человека со стороны других людей в некотором смысле формирует этого человека. В рамках психотерапевтической феноменологии этот тезис звучит следующим образом – «я такой потому, что ты есть!» Из работ бихевиористского толка в социальной психологии мы знаем о механизме бихевиорального подтверждения или «самореализующегося пророчества», который заключается в том, что ваши ожидания относительно моих поведенческих, интеллектуальных, эмоциональных и прочих проявлений в значительной, иногда главенствующей, степени формируют мое соответствующее поведение.
Каждый из вас, полагаю, сам может привести десятки примеров, когда бы отношение одного человека к другому формировало бы этого другого. Что уж говорить, если таких наблюдателей много – десятки, сотни, тысячи… Я всерьез полагаю, что большая или меньшая стабильность человеческих проявлений в мире связана именно с априорным фактором нашей жизни – наблюдением друг друга. Именно по этой причине человек по большей части предсказуем – мы знаем, что умрем в возрасте до 100 лет (редко позже), мы знаем, что рождаемся от двух особей разного пола, мы знаем, наконец, как должны вести себя в той или иной ситуации. Поэтому осознавание и наблюдение друг за другом эту реальность и воспроизводит. Более того, мы болеем только теми болезнями, которые наиболее популярны в общественном сознании.
И вырваться за эти пределы оказывается чрезвычайно трудным предприятием. Почти невозможным. Такого рода положение вещей мне напоминает действие вируса, который передаваясь от человека к человеку, формирует человеческую реальность. Некоторые из этих вирусов настолько устойчивы и популярны, что их разделяет большинство населения нашей планеты и вырваться за их пределы было бы невероятным предприятием. И действительно, представьте перманентную тенденцию к коллапсу первичного опыта, если соответствующую наблюдательскую установку разделяют 7 миллиардов наблюдателей. Поэтому у нас почти нет шансов прожить больше 100 лет, хотя в разных странах наблюдатели, опираясь на «статистику», выделяют человеку в среднем от 56 до 82,5 лет (в Андоре, например). У нас почти нет шансов обнаружить, что времени и пространства нет и никогда не было. И мы будем, вступая в этот глобальный концептуальный сговор, стареть и становиться все более немощными.
Повторю, именно наблюдатели определяют, кто мы такие и как нам жить. И в некоторых обстоятельствах нашей жизни количество этих наблюдателей стремится соотнестись с количеством всех людей на Земле. Некоторые же вирусы занимают меньший ореол сознания – в пределах одного пола, одной части света, одной нации, одной субкультуры, одной семьи, наконец. Степень соответствующего коллапса первичного опыта, разумеется, значительно меньше. Почему? Все потому же – наблюдателей меньше. Такого рода вирусы уже не определяют «очевидность» нашего существования, а обеспечивают наши ценности, интеллект, культурные традиции, предпочитаемые заболевания, психологические, социальные и психические симптомы, наконец.
Даже «объективная» реальность производна от действия такого рода вирусов. Мы даже не задумываемся, а действительно, ли Земля круглая, а правда ли, что человек смертен, а существует ли вот это здание напротив моих окон? Существует и все тут – ведь, это очевидно! Т.е. я все это могу узреть своими «собственными» глазами. Против здравого смысла не попрешь. Как вы уже заметили, единственный неоспоримый аргумент, подтверждающий наличие единой реальности, с которым мы сталкиваемся в пределе, это результат наблюдения. Но наблюдение никогда не бывает независимым, поскольку оно само зависит от наблюдения. Если меня наблюдают 7 миллиардов сознаний, а я наблюдаю свою кожу, то буду с годами замечать «очевидные факты», свидетельствующие о ее старении – увеличение количества морщин, снижение эластичности и пр. И если бы я отправился в космос, у меня почти не было бы шансов увидеть Землю не как круглую и голубую, не как ту, что я уже видел на фото. Хотя, полагаю, если бы нам удалось отыскать человека, который знает, что Земля плоская и стоит на 3 китах, не удивлюсь, что он в полной мере подтвердил бы это. Я намеренно привожу столь утрированный пример, чтобы продемонстрировать всю полноту объема коллапса первичного опыта, характеризующего наше сознание. Мне кажется, что то, что мы рассматриваем как колоссальный рост потока информации в последние десятилетия есть ни что иное, как множественные мутации концептуальных штаммов. Причем мутации незначительные. Несмотря на внешне стремительный прогресс, наше сознание становится все более ригидным. Радикальных инноваций в 15-17 веках было на порядок больше.
http://pogodin.kiev.ua/news/stoy-kuda-ty-je-ne-sobiraeshsya-podvergat-somneniyu-prirodu-realnosti
