Хотя аналитическая психология является в большей степени психологией второй половины жизни, она всё же признаёт значимость детства для дальнейшей жизни человека. Об этом К.Г.Юнг писал в некоторых статьях, объединённых позднее в сборник “Конфликты детской души”. Юнг развивает идею о том, что сексуальный интерес в качестве мотива играет весьма значительную роль в процессе становления детского мышления. Он подчёркивает значение мышления и важность научения пониманию для решения душевных конфликтов. Сексуальный интерес стремится не к непосредственной сексуальной цели, но к развитию мышления. Одарённые дети, чьи мыслительные притязания начинают расти очень рано, подвержены опасности оказаться в ситуации преждевременного задействования сексуальности вследствие воспитательного подавления их так называемого неуместного любопытства.
Путём научения пониманию для либидо открывается путь возможного развития. Отсутствие понимания действует как тормоз, который вытесняет и вновь выталкивает либидо в состояние зачатков сексуальности, которые затем развиваются аномально. Из-за этого возникает детский невроз. Неправильные разъяснительные теории, возникновение и упрочение которых поощрялось родителями, позже становятся важными детерминантами симптомов при неврозе или бредовыми идеями при психозе. Всё, что в течение долгих лет существовало в душе, всегда в наличии там так или иначе, пусть даже спрятанное за комплексами, вызванными другими причинами. Детская фантазия стремится перерастать собственную “реалистичность” и давать “символическое” толкование вместо естественнонаучного и реалистического. Юнг делает вывод, что надо видеть детей такими, какие они есть, а не такими, какими их желают видеть. При воспитании надо следовать линии развития природы, а не мёртвым предписаниям.

1. Отношения между родителями.

Развитие психики ребёнка напрямую зависит от психологической атмосферы отношений между родителями. Брак в качестве психологического отношения Юнг рассматривает как сложное образование, имеющее свои особенности. В психологическом отношении мы предполагаем присутствие сознания. У ребёнка сознание всплывает из глубин бессознательной душевной жизни сначала в виде отдельных островков, которые постепенно объединяются в связанное сознание. Дальнейший процесс духовного развития означает распространение сознания. С момента возникновения связного сознания появляется возможность психологического отношения. И хотя зрелые в половом отношении молодые люди уже обладают Я-сознанием, обширная область их души всё ещё бессознательна. Это означает, что молодому человеку доступно лишь неполное познание другого и самого себя; поэтому его осведомлённость о своих и чужих мотивах недостаточна. Чем больше размеры бессознательного, тем меньше при вступлении в брак идёт речь о свободном выборе, что субъективно проявляется как веление судьбы.

Неосознанные мотивации могут возникать под влиянием родителей. В первую очередь определяющим является характер связи с родителями, которая, способствуя или мешая, оказывает влияние на выбор партнёра. Осознанная любовь к отцу и к матери способствует выбору партнёра, похожего на отца или на мать. Неосознанная связь затрудняет такой выбор и приводит к модификациям. Как правило, вся жизнь, которую не удалось прожить родителям, передаётся по наследству детям, которые вынуждены компенсировать неисполненное в жизни родителей.

С наступлением второй половины жизни в психике человека происходят значительные изменения. Происходит рассогласование сознания и воли, вызывая чувство неудовлетворённости, причины которой, как правило, проецируются на партнёра. Обычно один из супругов находит себя в браке быстрее, чем другой. Типичное затруднение составляют различия в темпе приспособления и в объёме духовного развития личности. В связи с этим встаёт проблема, которую Юнг назвал проблемой поглощённого и поглощающего.

Поглощённый находится целиком внутри брака. Он безраздельно обращён к другому. Недостаток этого состояния – зависимость от не вполне надёжной личности, преимущество – собственная цельность. Поглощающий испытывает особую потребность обрести в своей любви к другому единство с самим собой. Пытаясь найти в другом все те тонкости и сложности, которые должны быть дополнением его собственных граней, он разрушает простоту другого. Более сложный человек содержит в себе более простого. Чем больше фиксируется поглощённый, тем более вытесненным чувствует себя поглощающий. Когда он достигает середины жизни, он осознаёт, что ищет дополнение – “поглощённость” и цельность, которых ему всегда недоставало. Если поглощающий поверит во внутреннее право своего стремления к единству, то прежде всего он справится с раздробленностью. Желание обрести самого себя восстаёт против разрыва, и человек осознаёт возможность внутреннего объединения, которое он прежде искал вовне. Он обнаруживает цельность в самом себе. Каждый мужчина, согласно аналитической психологии, носит в себе образ женщины – архетип переживаний многих поколений предков, связанных с женским существом. Этот архетип Юнг назвал Анимой. Образ мужчины в женщине – Анимус.

Духовные содержания этих образов – очевидные части первобытного мифологического склада ума, состоящего из архетипов коллективного бессознательного. Как только у одного из супругов осуществляется такая проекция, на место коллективного биологического отношения вступает коллективное духовное, вызывая разрыв поглощающего. Обретение им самого себя происходит именно благодаря конфликту. В состоянии глубокого разногласия с собой оказываются немногие. Там, где велика внешняя необходимость, конфликт не может достичь драматического напряжения из-за недостатка энергии. но пропорционально социальной стабильности возрастает психологическая нестабильность, сначала бессознательная, вызывающая неврозы; затем осознанная, вызывающая размолвки, ссоры, разводы и прочие “ошибки брака”. На более высокой ступени познаются новые психологические возможности развития, которые затрагивают религиозную сферу, где критическое суждение заканчивается.

2.1 Ребёнок как продолжение родителей.

Душевный мир ребёнка настолько тесно связан и сопряжён с психологической установкой родителей, что неудивительно, если в большей части нервная патология детского возраста восходит к нарушениям в душевной атмосфере родителей.
Душевное состояние ребёнка тождественно бессознательному родителей. Бессознательность обусловливает неразличённость. Здесь нет ещё отчётливо обособленного Я, а есть события, которые могут относится ко мне, а могут и к другому. Чем слабее сознание ребёнка, тем меньше имеет значение, кто именно заражён эмоциональной реакцией, и тем меньше возможностей защититься от аффицирования. В семье всё затрагивает ребёнка в той же мере и таким же образом, как и всю семейную группу. Самые сильные воздействия на детей исходят от бессознательного фона родителей. В случае беды родители сами служат первым и главным источником неврозов своих детей.

Сильнее всего воздействует на ребёнка жизнь, которую не прожили родители. Речь идёт о таком участке жизни, где родители увильнули от трудностей и при возможности воспользовались для этого некоторым подобием святой лжи. Значение проблематики родителей для душевной жизни ребёнка не всегда сугубо моральный вопрос. Чаще речь идёт скорее о некотором судьбоносном этосе, лежащем по ту сторону сознательной человеческой компетенции. Пролетарские наклонности у потомков благородных родов, преступные поползновения у детей добропорядочных людей, хроническая леность у потомков энергичных и пробивных родителей – это не только моменты сознательного выбора непрожитой жизни, но и данные судьбой компенсации, функция природного этоса, который унижает возвысившееся и возвышает униженное.

Можно предположить, что не родители, а их генеалогии являются подлинными породителями детей и больше объясняют их индивидуальность, чем непосредственные родители. Подлинная душевная индивидуальность ребёнка образует комбинацию коллективных факторов, присутствующих в психике родителей лишь потенциально. Не только тело ребёнка, но и его душа происходят из ряда предков, поскольку этот ряд индивидуально ограничен от коллективной души человечества.

Как только появляется членораздельная речь, уже наличествует сознание, интенсивно подавляющее своими содержаниями и воспоминаниями коллективное содержание предшествующего времени. Здесь существенное значение имеют сновидения трёх – четырёхлетних детей, среди которых встречаются сны, столь насыщенные мифологией и содержанием, что можно решить, будто это сны взрослых людей. Эти сны – последние остатки исчезающей коллективной души, в своих сновидениях повторяющей вечные фундаментальные содержания души человечества. Из этой фазы развития берут начало многие детские страхи и смутные недетские предчувствия, которые, обнаруживаясь вновь на поздних стадиях развития, образуют основу веры в перевоплощение.

Коллективная душа, ещё столь близкая ребёнку, использует не только фоновые условия психической жизни родителей, но в большей мере бездны добра и зла, таящиеся в человеческой душе. У бессознательной души ребёнка необозримы объём и возраст. Бесконечность досознательной души ребёнка сохраняется или исчезает с нею вместе. Поэтому островки детской души у взрослого человека заключают в себе то лучшее, что в нём есть. Именно они придают людским фигурам значение и достоинство, “ибо за всяким, кто однажды стал кому-нибудь отцом, незримо стоит вечный образ Отца, как и за преходящим явлением чьей-то матери незримо стоит магическая фигура Матери вообще. Эти архетипы коллективной души … суть также те силы, которые властвуют над досознательной душой ребёнка и своей проекцией зачастую придают реальным человеческим родителям его почти невероятную притягательную силу”, – пишет Юнг.

Родители являются жизненными силами (или представляют их), сопровождающими ребёнка на петляющей тропе как благоприятный или угрожающий факторы, от влияния которых даже взрослый может уклониться лишь относительно. Отец и мать – осознаём мы это или нет – замещаются чем-то им соответствующим, если нам удаётся от них отвязаться. Разрешение от родителей вообще может произойти лишь тогда, когда мы в состоянии взойти на следующую ступень.

Великая идея средневековья – отрешение от семьи посредством приобщения к Церкви. В Новое время духовную организацию общества заменила принадлежность ко всему миру, так как пожизненное пребывание в лоне семьи имеет неблагоприятные психические последствия и поэтому – уже на первобытной ступени – блокируется инициацией. Если человек слишком сильно привязан к родителям, то он просто переносит привязанность на семью, которой он обзавёлся.
Психология Юнга принимает во внимание как природного, так и культурного человека. Поэтому она принимает и биологическую, и духовную точку зрения на него.

2.2 Появление индивидуальной психики.

Одно из важнейших достижений аналитической психологии – выяснение биологической структуры души. Сегодня мы признаём, что сознание состоит из тех комплексов представлений, которые непосредственно ассоциируются с Я. Это те психические содержания, которые имеют известную интенсивность. А все психические содержания, которые не достигают требуемой интенсивности или утратили её, находятся под порогом, под уровнем сознания и принадлежат к сфере бессознательного. Бессознательное живёт и находится в непрестанном взаимодействии с сознанием. Бессознательное есть в известном смысле та почва, из которой произрастает сознание, ибо сознание не является в мир сразу, а развивается из своих ростков.

Такое развитие сознания и происходит у ребёнка. В первые годы его жизни поначалу нельзя зафиксировать проявлений сознания, хотя уже в очень раннем возрасте отчётливо проявляются психические процессы. Но эти процессы лишены центра, не соотнесены ни с каким Я, а потому лишены и той непрерывности, без которой невозможно сознание. Поэтому у ребёнка нет также памяти в нашем смысле этого слова. Только когда ребёнок начинает говорить о себе “я”, проступает поддающаяся наблюдению, но первое время часто нарушающаяся непрерывность сознания. Однако и её многократно сменяют периоды бессознательности. В первые годы жизни ребёнка можно наглядно видеть, как из постепенного сопряжения фрагментов у него складывается сознание. Вообще, этот процесс нельзя считать завершённым в течение всей жизни, но в постпубертатном возрасте он всё более замедляется, и сознание всё реже присоединяет к себе элементы бессознательной сферы. Наиболее значительное и обширное развитие сознания происходит в период от рождения до окончания психического созревания (у мужчин примерно до 25 лет, у женщин – до 19 –20 лет). Это развитие устанавливает прочные связи между Я и психическими процессами, бывшими до сих пор бессознательными. Таким образом из бессознательного всплывает сознание. Этот процесс поддерживается воспитанием и образованием детей. Школа – средство целесообразного поддержания процесса образования сознания. Культура – это максимально возможная степень сознательности.

Если бы детей целиком предоставили самим себе, они в значительной степени остались бы бессознательными. Они начинали бы жить на более низкой ступени культуры, чем наша нынешняя, и мало чем отличались бы от первобытных племён.
Согласно основному биогенетическому закону, эволюция вида повторяется в эмбриональном развитии индивида. Тот же закон имеет силу и для духовного развития человека. Соответственно этому ребёнок развивается к сознательности от первоначального, бессознательного и животного состояния – сначала к примитивной и только затем, постепенно, к цивилизованной сознательности.
Состояние ребёнка первых 2 – 3 лет жизни полностью слито с условиями среды. Психика раннего детства – лишь часть материнской психики, а позже, вследствие общности психологической атмосферы в семье, также и отцовской психики. Поэтому нервные и психические нарушения детей вплоть до среднего школьного возраста основаны исключительно на нарушениях психической сферы родителей.

Содержание сновидений у маленьких детей тоже зачастую больше относится к родителям, чем к ребёнку.

Когда начинает развиваться Я-сознание (3 – 5 лет), наступает перемена. С этого момента можно говорить о существовании индивидуальной психики. Но индивидуальная психика, как правило, достигает относительной самостоятельности лишь по окончании периода полового созревания.

Индивидуальное сознание ребёнка лишь постепенно освобождается от первобытного тождества с психикой родителей. В этом немалая роль принадлежит школе как первой среде, которую ребёнок встречает за пределами своей семьи. Задача учителя, заменяющего теперь родителя, не просто схематически вложить в умы детей учебный материал, но и влиять на них своей личностью. Это важно, так как сильная привязанность к родителям будет впоследствии препятствовать правильному приспособлению ребёнка к миру. Многие родители навсегда сохраняют к детям отношение только как к детям, тем самым пагубно влияя на них, лишая всякой возможности проявлять индивидуальную ответственность. Этот метод воспитания порождает либо несамостоятельных людей, либо людей, способных отстоять свою самостоятельность только окольными путями.

Школа как первый встречающийся ребёнку фрагмент большого мира должна помочь ему в какой-то мере отрешиться от родительской среды. Ребёнок проецирует на учителя свой образ отца и склонен к уподоблению личности учителя этому образу. Поэтому чтобы установить хорошие личностные отношения между ребёнком и учителем, необходимо, чтобы учитель как личность шёл навстречу ребёнку или хотя бы дал ему возможность найти личностный контакт с собой. Задача школы – отрешить юного человека от бессознательного тождества со своей семьёй и сделать его самосознательной личностью. Без этого самосознания он никогда не узнает, чего действительно хочет, но останется в зависимости и будет только подражать, чувствуя себя непризнанным и подавленным. Таковы общие замечания о детской психике с позиции аналитической психологии.

Бессознательное – это творческая прародительница сознания, которое развивается из бессознательного в детстве, так же как возникло в далёкие первобытные времена, когда человек стал человеком. Есть два различных пути возникновения сознания:

1)Это момент высокого эмоционального напряжения, сопоставимого со сценой “Парсифаля” у Вагнера, когда Парсифаль в момент величайшего искушения внезапно актуализирует смысл раны Амфортаса.

2)Созерцательное состояние, когда представления движутся словно образы сновидений. Внезапно между двумя представлениями, кажущимися несвязанными и отдалёнными, всплывает ассоциация, благодаря которой высвобождается латентное напряжение. Такой момент оказывает воздействие, подобное откровению. Всегда кажется, что это разрядка какого-то энергетического напряжения внешней или внутренней природы, которая порождает сознание.

Многие, но не все, самые ранние детские воспоминания содержат в себе следы такого внезапного озарения сознания. Точно так же и предания седой старины: некоторые – это остатки реальных фактов, другие – чистая мифология. Последние часто являются в высшей мере символичными и имеют значение для последующей психологической жизни индивида. Большинство самых ранних жизненных впечатлений вскоре забывается и образует инфантильный слой личностного бессознательного.

Наше индивидуальное сознание – это надстройка над коллективным бессознательным, о существовании которого первое обычно не подозревает. Последнее иногда влияет на наши сновидения, “и всякий раз, когда это происходит, возникают редкостные и удивительные сновидения, полные дивной красоты, или демонического ужаса, или загадочной истины, – тогда это так называемые великие сновидения, как их называют некоторые дикари”. Такие сновидения имеют колоссальное значение для психического равновесия индивида. Они – вид духовных переживаний, которые всякий раз противятся любой попытке рационализации.
Самые ранние из припоминаемых детских сновидений часто содержат поразительные мифологемы. Праобразы наблюдаются и в поэзии и вообще в искусстве; религиозный опыт и догматика также богаты архетипическими образами.
В качестве практической проблемы коллективное бессознательное детей в расчёт не идёт, так как у них приспособление к окружению играет главную роль. Но узы, связывающие их с исходной бессознательностью, должны быть расторгнуты, поскольку их дальнейшее существование могло бы стать препятствием для развития сознания, в чём дети нуждаются больше всего.

Нельзя упускать из виду, что наша психология изменяется не только в соответствии с временным доминированием определённых инстинктивных импульсов или определённых комплексов, но также и в соответствии с индивидуальным возрастом.

2.3 Душевные расстройства детей.

Психология сновидений и человеческого поведения заинтересовала всех, особенно людей с педагогическими устремлениями. Крайне желательно, чтобы педагог, желающий понять духовный склад воспитанника, внимал результатам аналитической психологии. Однако нормального ребёнка можно понять без труда, чего нельзя сказать об аномальном. От всесторонне образованного воспитателя ожидают, что он осведомлён не только в соматических детских болезнях, но и в отношении душевных расстройств.

Существует пять основных групп душевных расстройств у детей:

1. Интеллектуально дефектный ребёнок.

Самый частый случай – имбецильность, характеризующаяся низким интеллектом и общей неспособностью к пониманию. Наиболее выделяется тип флегматичного, медлительного, тупого и глупого ребёнка. Реже – легко возбудимого и раздражительного.

От этих врождённых и неизлечимых форм следует отличать ребёнка с отстающим интеллектуальным развитием. Часто здесь требуется искусная диагностика психиатра, чтобы разобрать, идёт ли речь об идиотии или нет.
Отставание в интеллектуальном развитии часто случается у первенцев или детей, чьи родители отчуждены друг от друга из-за душевных неурядиц. Также может быть из-за соматических болезней матери. Если таких детей не губит честолюбие родителей, то обычно в течение нескольких лет они достигают относительно нормального интеллектуального уровня.

2. Морально дефектные дети.

Расстройство вызвано либо врождёнными, либо органическими повреждениями отделов головного мозга, оно неизлечимо.

От таких детей надо отличать ребёнка с остановившимся моральным развитием – патогенноавтоэротический тип. Эти дети представляют собой концентрированное выражение эгоцентризма, душевной холодности, ненадёжности, преждевременной сексуальной активности и др. Такие случаи часто бывают у незаконнорождённых или приёмных детей, не вскормленных в душевной атмосфере. Эти дети страдают от недостатка психически “кормящего” внимания родителей, особенно матери. Дети, неспособные приспособиться к приёмным родителям, развивают крайне эгоцентрическую и безжалостную, эгоистическую установку с бессознательной целью дать самим себе то, чего им не дали родители.

3. Эпилептический ребёнок.

Своеобразные и иногда неприметные изменения сознания при малых эпилептических припадках переходят в характерный психический склад эпилептика с его раздражительностью, свирепостью, “клейкой сентиментальностью, болезненной любовью к справедливости, его эгоизмом и суженным кругом интересов”. Такие случаи иногда являются лишь функциональными, а не органическими, поэтому можно кое-что сделать путём психотерапии. Часто эпилептические случаи показывают, что в психике ребёнка что-то действует за кулисами.

4. Невротические дети.

Сюда обычно относят всё, что находится между аномально шаловливым поведением и явно выраженными истерическими припадками и состояниями. Расстройство может быть соматическим (лихорадка, низкая температура, боли) или интеллектуальным и моральным (депрессия, ложь, воровство).

5. Различные формы психоза.

У детей случаются по крайней мере первые стадии этой психической патологии, которая позже приводит к шизофрении во всех формах. Такие дети проявляют странную манеру поведения. Они бестолковы , часто неблагонадёжны, сверхчувствительны, замкнуты, впадают в крайние эмоции по незначительным причинам.

Воспитатель, желающий применять принципы аналитической психологии, должен обращать внимание на психопатологию ребёнка и на все опасности таких состояний. Подвергать анализу детей – особый риск. У детей своеобразная психология. В течение многих лет психика ребёнка является частью духовной атмосферы родителей. Это объясняет, почему многие детские неврозы – по сути своей более симптомы духовного состояния родителей, чем собственно заболевание ребёнка. Зависимость психики ребёнка от психики родителей нормальна, и её нарушение вредно для естественного роста детской психики.

Юнг считает Эдипов комплекс не причинным фактором, а симптомом. Как первобытная психика выражает многое с помощью сексуальных метафор, так и “сексуальный” подход обозначает регрессивную тенденцию у ребёнка.
В то же время слишком сильная привязанность к родителям неестественна и патологична, как патологична чересчур сильная боязнь неизвестного.
Даже в тех случаях, когда дети проявляют сексуальные симптомы, Юнг рекомендует тщательно изучить психику родителей. Инфицирование детей невротическими состояниями происходит косвенно – они инстинктивно занимают позицию в отношении психического состояния родителей и либо обороняются от неё в молчаливом протесте, либо подражают. В обоих случаях они вынуждены жить так, будто это не они, а их родители. Дело не в том, что родители должны быть чем-то совершенным, чтобы не причинять детям никакого вреда. Ребёнка уберегает старание родителей не уклоняться от душевных затруднений жизни путём обманных манёвров и искусственной бессознательности. Родители должны как можно более честно принимать эти трудности и как можно более тщательно высвечивать именно тёмные углы. Нужно, чтобы родители признали свои заблуждения таковыми.
Сдерживать надо не жизнь, а нашу бессознательность: в первую очередь бессознательность воспитателя, то есть свою собственную, так как каждый – воспитатель добра и зла у своего ближнего.

2.4 Одарённые дети.

“Большие дарования – это самые прекрасные плоды на древе человечества. Они висят на тончайших ветвях, которые легко обламываются.”
К. Г. Юнг

Юнг указывает, что одарённый ребёнок задаёт школе трудную задачу. Мало распознать в нём хорошего ученика. Он может иметь даже неблагоприятные характеристики: разбросанность, халатность, невнимательность, своенравность.
Одарённые дети не всегда рано созревают, часто одарённость долго остаётся латентной. Зафиксировать одарённость помогает только точное исследование и наблюдение над детской индивидуальностью – как в школе, так и дома. Уже это позволяет установить, что является первичной наклонностью, а что вторичной реакцией. У одарённых детей невнимательность, заспанность вызревают как дополнительная оборона против внешних влияний, цель которой – без помех предаваться внутренним процессам фантазии. Одна лишь констататация наличия живых фантазий и своеобразных интересов ещё вовсе не доказывает особого дарования. Но по качеству фантазий одарённость распознать можно. Для этого нужно уметь распознать умную и глупую фантазии. При этом направляющий момент – оригинальность, последовательность, интенсивность фантазии, заложенная в ней возможность последовательного претворения в жизнь. Важно и то, насколько фантазии вторгаются во внешний слой жизни, например, в форме систематического пристрастия или иных интересов. Другой важный показатель – степень и качество интереса в целом. У одарённого его душевная наклонность вращается в широком диапазоне противоположностей. Дарование очень редко характеризует все душевные области более или менее равномерно. В сфере одарённости при одних обстоятельствах господствует аномальная скороспелость, а при других духовные функции лежат ниже нормального порога того же возраста. Может случиться и так, что одарённость касается области, не затронутой школой. Таковы некоторые практические способности. Трудности у одарённого ребёнка существуют и в сфере чувств. Моральная расхлёбанность взрослых может стать для морально одарённого ребёнка затруднительной проблемой. Каждый воспитатель постоянно должен ставить себе вопрос: реализует ли он сам в собственной жизни то, чему учит? В психотерапии поняли, что исцеляюще действует в конечном счёте не знание и техника, но личность. Воспитание предполагает самовоспитание.

Воспитание одарённых детей выдвигает значительные требования к психологической, интеллектуальной, моральной и артистической восприимчивости у воспитателя. Многие дарования имеют отличительные свойство: они сами умеют о себе позаботиться. Чем более гениален одарённый ребёнок, тем более его творческая способность ведёт себя как личность, далеко превосходящая в данных обстоятельствах возраст ребёнка (“гений”). Большей частью развитие одарённости оказывается несоразмерным степени зрелости личности в целом, и зачастую складывается впечатление, будто творческая личность выросла за счёт гуманной. Существует немало одарённых людей, польза от которых обращена в противоположность их человеческими недостатками. Одарённость становится ценностью лишь в том случае, если остальная личность идёт с ней в ногу так, что талант может быть применён с пользой. Творческий потенциал может действовать и деструктивно. Тесное родство одарённости с патологическим вырождением усложняет воспитание таких детей. Одарённость не только компенсируется некоторой неполноценностью в другой области, но иногда идёт рука об руку даже с патологическими дефектами. Юнг считает, что таланту лучше заблаговременно приучить себя к тому, что великие способности ведут к исключительности со всеми её опасностями, в частности к повышенному самосознанию.

Поэтому для воспитания одарённого ребёнка лучше обучать его в нормальном классе с другими детьми, а не подчёркивать его исключительность переводом в особый класс. Большой талант – фактор, определяющий судьбу и возвещающий о себе очень рано. Гениальность настоит на своём вопреки всему, так как это нечто безусловное. Непризнанный гений – сомнительное явление. Таланту, напротив, можно как препятствовать, калечить, так и способствовать, развивать. Гений возникает сразу и по божьей милости во всей своей силе, сознательно или бессознательно. Талант – статистическая закономерность и не всегда обладает соответствующей динамикой.
Для одарённых сбалансированное образование имеет величейшее значение в качестве психогигиенического мероприятия.

Ребёнок живёт в дорациональном, донаучном мире. В этом мире наши корни, из которых растёт каждый ребёнок. Зрелость отдаляет его от этих корней, а незрелость прикрепляет его к ним. Знание о первоначалах наводит мосты между потерянным миром праотцов и грядущим, пока непостижимым миром потомков.

Юнг отмечает, что чисто техническому образованию недостаёт культуры, внутренний закон которой – непрерывность истории. “Одарённый – тот, кто несёт светоч, и он избран к столь высокому служению самой природой,”– пишет он.

2.5 Значение бессознательного для воспитания.

В общем Юнг выделяет три вида воспитания:

1. Воспитание через пример.

Так как бессознательное воспитание через пример покоится на одном из исконных свойств психики, этот метод эффективен там, где остальные дают осечку (например, с душевнобольными). В сущности, на фундаментальном факте психического тождества зиждется всякое воспитание.

2. Сознательное коллективное воспитание.

Это воспитание согласно нормативам, правилам, методам (эти принципы имеют коллективную природу)

3. Индивидуальное воспитание.

Все воспитуемые, которые успешно сопротивляются коллективному воспитанию, нуждаются в индивидуальном подходе. В большинстве это касается так называемых невротических детей. Как правило причина этому то, что ребёнок приобрёл дома установку, которая оказывается негодной для адаптации к коллективу.

Большинство воздействий окружения на ребёнка суть бессознательные. Но мы способны к исправлению чего-либо лишь в сознании. То, что бессознательно, остаётся неизменным. Желая достичь изменений в ребёнке, мы должны поднять эти бессознательные содержания до уровня сознания, чтобы на них можно было повлиять.

Самый эффективный и самый трудный метод поступления бессознательных содержаний в сознание – анализ и объяснение сновидений. Если бы не Фрейд, наука так и не вернулась бы к сновидениям как к источнику информации. Методом анализа сновидений поступают так же, как расшифровщики иероглифов. Сначала собирают все доступные материалы из жизни сновидца, затем исключаются те замечания, которые исходят из какой-нибудь теоретической концепции. Юнг говорит, что надо избегать толкования сновидений на основе каких-либо теоретических предположений. По мере сбора материала о человеке отдельные части сновидения постепенно проясняются, и мы начинаем распознавать в череде образов что-то вроде текста. Большинство сновидений имеют компенсаторную природу. Чтобы поддержать душевное равновесие, они соответственно усиливают другую сторону. Однако это не единственная цель образа сновидения. Он нередко является и коррекцией убеждений. Бессознательная прогрессивность и сознательная регрессивность составляют пару противоположностей, которые уравновешивают друг друга. Воздействие воспитателя – это стрелка весов. Таким образом, сновидения оказывают педагогическим усилиям действенную помощь; одновременно они делают возможным глубокое проникновение во внутреннюю жизнь фантазий, с учётом которой сознательное поведение становится более понятным и благодаря этому доступным для воздействия. Сновидения дают редкую возможность подступиться к индивидуальной жизни души. Но докопаться до этого смысла очень трудно. Это требует не только большого опыта и такта, но и знания. Толкование сновидений на основе общей теории – вещь не только неэффективная, но и вредная. Фрейдовская гипотеза о содержании в сновидении завуалированного исполнения сексуальных и других морально-недопустимых желаний – субъективное пристрастие.

Юнг убеждён в том, что при индивидуальности сновидений вообще невозможно отыскать подходящую теорию. Но никто и не говорит, что в конечном счёте всё могло бы стать предметом науки. Научное мышление – только одна из духовных способностей человека, которая дана нам для постижения мира. Вероятно, лучше было бы понимать сновидения как произведения искусства, чем как материал естественнонаучного эксперимента. Самое важное – то, чтобы нам удалось осознать бессознательную компенсацию и преодолеть односторонность и неполноту сознания. Пока действенны и полезны другие методы воспитания, мы не нуждаемся в сотрудничестве бессознательного. Такой анализ должен использоваться в тех случаях, когда непригоден никакой другой метод, и только профессионалом.

Общие результаты этих психиатрических исследований и методов для воспитателя представляют не только чисто теоретический интерес. Они иногда оказываются чрезвычайно полезными, так как дают ему возможность разобраться в некоторых затруднительных ситуациях, что было бы невозможно без соответствующей подготовки.

3. Самопознание как необходимое условие воспитания.

Говоря о воспитании детей согласно принципам аналитической психологии, Юнг подчёркивает, что воспитатель не имеет права быть лишь пассивным передатчиком культуры, он должен также, через самовоспитание, активно развивать культуру дальше.

Следующие методы исследования аналитической психологии нужно применять не к ребёнку, а к самому воспитателю. Для самовоспитания нужна надёжная основа – самопознание. Юнг находит объективную констатацию психического состояния в сновидении. Той малой долей сознания, которая остаётся у нас в состоянии сна, можно только воспринимать случающееся, но нельзя произвольно направлять течение психических процессов, поэтому ничтожна возможность самообмана.
Юнг считает сновидение абсолютно объективным психическим процессом, из природы которого можно делать объективно-значимые выводы о характере действительно наличного психического состояния. Внутреннюю связь элементов сновидения можно увидеть в предварительном этапе анализа сновидения, где постигается так называемый контекст данного образа сновидения: текст сновидения делят на отдельные образы, затем собирают все ассоциации к элементам сновидения. Контекст сновидения обнаруживает перед нами все многообразные отношения сновидений с отдельными содержаниями бодрствующего сознания и показывают нам, сколь непосредственно связано сновидение со всеми наклонностями конкретной личности. Затем можно перейти к исколкованию наличного материала. Иногда это сделать легко, но бывают случаи, где требуется трудная работа по интерпретации образов сновидения, причём при анализе мы вынуждены прибегать к помощи научного опыта. Вообще говоря о психологии, Юнг отмечает: “Не существует познания о психическом, а есть лишь познание в психическом”. Аналитическая психология отличается от экспериментальной психологии тем, что не пытается изолировать отдельные функции и подчинить условия эксперимента исследовательским целям. Она занята естественным и целостным психическим явлением, то есть максимально комплексным образованием, даже если оно может быть разложено на более простые комплексы путём критического исследования. Цель и внутренний смысл этой психологии лежат в области врачевания и воспитания. Разыскание истины должно заново начинаться в каждом отдельном случае, так как каждый случай индивидуален. Нельзя уловить смысл индивидуальной психики при толковании её на основе предвзятых мнений.

В психологии существует четыре метода исследования неизвестных содержаний пациента:

1) Ассоциативный метод.

Самый простой. Его принцип – в отыскивании наиглавнейших комплексов, обнаруживающихся нарушениями при ассоциативном эксперименте.

2) Анализ симптома.

Имеет лишь историческую ценность. От него отказался ещё сам открыватель – З. Фрейд.

3) Анамнестический анализ.

Имеет большое значение как в терапии, так и в качестве метода исследования. Он состоит в тщательном анализе или реконструкции исторического развития невроза.
Практически это метод излечения невротических детей. К детям нельзя применять метод анализа сновидений, который заходит слишком далеко в бессознательное. В большинстве случаев надо просто устранить некоторые препятствия. Обычный детский невроз был бы очень простым делом, если бы не существовало закономерной связи между ним и ложной установкой родителей ребёнка. Это поддерживает невроз ребёнка.

4) Анализ бессознательного.

Он начинается только тогда, когда сознательные материалы исчерпаны. Об анализе сновидений уже было сказано выше. Можно ещё добавить, что символика сновидений имеет поначалу личностный характер, который может быть прояснён при помощи интуиции сновидца. Образы сновидения очень многозначны. На определённую константность значения указывают только так называемые архетипические образы. Для практической работы при профессиональном толковании сновидений требуется, во-первых, специфическая сноровка и способность к чувственному проникновению и, во-вторых, знания в сфере истории символов. Толкование сновидений невозможно также без эмоциональной окраски.

Заключение.

Итак, мы увидели, что идеи Юнга относительно младенчества и детства сконцентрированы вокруг главного вопроса: следует ли рассматривать ребёнка просто как продолжение психологии его родителей и как объект их влияния или же в качестве отличного от них существа, обладающего собственной личностью с внутренним микрокосмом, внутрипсихической организацией? Здесь на первый план выдвигается само напряжение между “реальными” фигурами родителей, с одной стороны, и образами, созданными взаимодействием архетипа и опыта – с другой.

Юнг выделял три аспекта в отношениях ребёнка с матерью. Во-первых, в процессе взросления имеет место регрессия по отношению к неё или к её образу. Во-вторых, отделение от матери –это борьба. И в-третьих, очень важна пища.

В отношении отца Юнг рассматривает следующие темы: отец как противоположность матери – воплощение всех ценностей и свойств; отец как “информирующий дух”, представляющий духовный принцип, персонифицированный двойник Бого-Отца; отец как модель Персоны для сына, как то, из чего сын должен вычленить себя; отец как первый “возлюбленный” и образ анимуса для дочери.

Используемая литература:

1. В. В. Зеленский “Толковый словарь по аналитической психологии”, СПб –2000
2. К. .Г. Юнг “Конфликты детской души”, М., 1994 – 336 с.
3. К. Г. Юнг “Проблемы души нашего времени”, СПб.: 2002 - 352 с.