Младенцы не отделяют себя от мира. Тот важный и такой болезненный процесс сепарации (отделения) пока не состоялся. «Мир – это я», думает, точнее, Чувствует, малыш. Потом, чуть позже, чувствует, что «мир — он для меня». Двухлетки не в состоянии посмотреть на мир глазами другого человека, поставить себя на чужое место. Для них дождик идет на всей земле, и грустно всем на свете, когда ушиблена их личная коленка. И если появился в его мире шоколад, то шоколадку надо кушать самому, потому что слово «делиться» еще не пришло в его мир.
Со временем ребенок понимает и свои границы, и чужие. Он начинает уважать желания других, он делится гостинцами и не шумит, пока спит мама. Бывает, так не происходит. И в этом случае…
…. А девушка пришла на грани срыва и истерики. Ее жених окружил ее любовью. Взял в плен, закутал в одеяло ласки и заботы. Теперь-то только она поняла упреки своей мамы и тот ее укоризненный взгляд из Тониного детства, когда она, еще малышкой, ласкала-целовала птичку. Всю-всю любовь ей отдала, а птичка умерла в неволе. Мама сказала, что птичка не любит пирожки, которыми ее кормила Тоня, не любит, когда гладят перышки, но Тоня тогда маме не поверила. Все любят пирожки и когда гладят по головке.
Сегодня голова взрослой уже Тони была ватной, а мысли возвращались к птичке, которая ей снилась, снилась, снилась… Та маленькая пташка, чье сердечко колотилось об ее ладошку, а крылышки стремились выпутаться из детских потных от восторга пальчиков.
Сейчас она сама пыталась вырваться от Толика. Особенно в постели, особенно когда… «ну, вы же понимаете».
Секс стал ей наказанием не так давно. Вначале робкие попытки Толика играть с ее роскошными грудями ей так нравились, однако, его руки становились цепкими, упрямыми, хватали больно, так, что ей не нравилось. Она пыталась увернуться, пыталась повернуться спинкой. Но вездесущие и ловкие ладошки милого, такие цепкие, хватали ее груди из любой позиции. Она пыталась отстраниться, она доказывала, говорила, предлагала варианты. На все один ответ, что «ты такая классная, я тоже хочу сделать тебе приятное».
«Мне неприятно, Толик, не –при-я-тно!», — почти кричала Тоня, пытаясь вырваться. «Ну, что ты, как это может вдруг тебе не нравиться?», — отшучивался Толик и подставлял свои соски под руки Тони. Смотри, как здорово! В последний раз ее почти что вырвало. Ее измученная грудь боялась теперь лифчика и даже его страстных взглядов.
Слияние и его лозунг: Что хорошо мне – то хорошо всему свету. И даже мудрость есть «народная», о том, что делай другому так, как хочешь для себя. Однобокое понимание этой мудрости в формате «тискаю грудь так же, как я люблю получать ласки для себя», обосновывается глубиной инфантильности. Все равно же получается «мне приятно тебя тискать, значит, автоматически, это приятно тебе». Для зрелого человека фраза звучит как «сделай, как прошу тебя я, и я сделаю так, как просишь меня ты».
Это как с шоколадом. Детская практика получать удовольствие единолично во взрослом возрасте звучит вот так: «Я ем, мне сладко, автоматически же сладко окружающим». И как бы Тоня не припрятывала грудь, конечно, он найдет ее, поскольку он еще не отнят от груди, от материнского соска. Психологически, конечно. Не доел. Не отделился.
Навязанное удовольствие. Контроль. Слияние. Детская травма предательства требует создания тотального контроля над другой уже женщиной, которая его, конечно же, предаст теперь, во взрослом уже возрасте. Она уже предает его, отнимая у него свою (его) грудь. Совсем как его мама…
Ваша Ирина Панина.
Вместе мы отыщем путь к вашим скрытым возможностям.
